МЫ ИДЁМ ОТ ПРИЧАЛА В ГЛУБИНУ, В ГЛУБИНУ…

2016-04-22

Возможно, наши читатели обратили внимание, что на литературной страничке у нас появился новый автор. Зовут его Анатолий Мелянюк. Человек, по всему судя, жизнерадостный, обладающий тонким чувством юмора, а главное — творческий. Родом из городского поселка Домачево, где и живет сегодня. Случайно мы узнали, что Анатолий Сергеевич в прошлом моряк-подводник. Для наших мест — достаточно редкая профессия. Недавно подводному флоту исполнилось 110 лет. И хотя Беларусь не имеет своего выхода к морю, но во времена Советского Союза белорусских парней, как и ребят из других союзных республик, призывали на службу в военно-морской флот.

 Анатолий Сергеевич окончил Домачевскую среднюю школу в 1965 году. Мечтал связать свою жизнь с гражданской авиацией, но в летное училище, куда пытался поступить сразу после школы, по конкурсу не прошел. Зато его сразу взяли на срочную службу на флот. В числе таких же молодых ребят со всей Брестчины отправили в город воинской славы Кронштадт. Старейшая кузница по подготовке кадров для подводного флота — учебный отряд подводного плавания Ленинградской военной морской базы. Там и предстояло оттачивать мастерство.

Уроки борьбы за живучесть проходили на подводной лодке типа «Щука», прошедшей Великую Отечественную войну.

— Мы забирались туда, одевали гидрокостюмы. Со всех щелей в лодку пускали воду, а нам нужно было латать ее изнутри, — рассказывает Анатолий Сергеевич. – Через девять месяцев, по окончании учебы, нам выдали дипломы и отправили в город Североморск, где находилась военно-морская база Северного флота. Там  нас распределили по подлодкам. Я попал на атомную подводную лодку К-159, а чуть позже меня перевели на К-121.

Начались матросские будни – знакомство с экипажем, обучение навыкам морской службы,  а также непродолжительные выходы в море. Задача матроса химика-водоподготовщика – такова была должность Анатолия Сергеевича на корабле – заключалась в том, чтобы брать пробы воды и исследовать ее на пригодность для работы турбины подлодки.

Его самое долгое плавание, в котором довелось побывать за время службы, длилось три месяца. Это было в августе 1968-го, за неделю до того, как советские войска вошли в Чехословакию…

— Наша лодка вышла в автономное плавание, — рассказывает Анатолий Сергеевич, — мы, матросы, даже не знали куда идем. Когда из Баренцева моря вошли в Северную Атлантику, связь со штабом Северного флота прекратилась, теперь мы напрямую подчинялись Генеральному штабу Вооруженных Сил. Во время первого сеанса связи нам сообщили о ситуации в Чехословакии. Поэтому наш ранее намеченный курс отменили, и мы прямым ходом отправились в Средиземное море, где находился шестой американский флот. Перед нами стояла задача установить наблюдение за авианосцем.

31 августа у меня был день рождения, я радовался, что, наконец, дождался его. В это время мы проходили Гибралтарский пролив – глубина погружения восемьдесят-сто метров. На подлодке свои правила и традиции. Командир корабля поздравил меня по громкой связи, а командир боевой части — непосредственно в присутствии членов экипажа. А флотский кок по такому случаю испек огромный каравай размером где-то метр на метр, и я делил его на части, угощая всех.

Наша лодка залегла на глубине десяти метров от поверхности воды. В перископ мы следили за тем, что происходило на борту американского авианосца, который находился в полутора километрах от нас. Только раз мы всплыли наверх, когда подошел большой противолодочный черноморский корабль. Ненадолго пришвартовались к нему, чтобы взять кое-какие продукты, да и просто наведаться в гости к нашим коллегам. А потом погрузились в одну ночь и три месяца провели под водой. Это был самый длительный наш поход. Были еще выходы на две-три недели в Баренцево море, командировки на другую лодку, если была необходимость кого-то заменить. Были и походы на размагничивание лодки. Пункт базирования Северного флота находился в Западной Лице. Наша же база располагалась в губе Большая Лопатка. Это был самый крупный пункт размещения атомных подводных лодок. В километрах десяти от нашей базы находился город Заозерск, где жили моряки и их семьи. Нам тоже доводилось там бывать по разным поводам. Однажды, это было летом 1967 года,  таким поводом стал приезд Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева, который прибыл на Северный флот с рабочим визитом.

Во время походов бывали разные курьезы. Один раз у нашего сослуживца, как сейчас помню, звали его Женя Деменков, случился приступ аппендицита. И хотя моряки – народ крепкий, во время плавания  разные непредвиденные ситуации могли произойти: то палец кто-то прищемит, то зуб у кого-то заболит. Врач был, конечно, на корабле, но до операции дело как-то не доходило. Словом, разрезали парню живот, но аппендицита так и не нашли. Связались срочно с Москвой — там скомандовали заканчивать все работы и выходить на берег. Трое суток мы шли на всех парах на нашу базу. Там уже ждала скорая помощь, нашего товарища отвезли в госпиталь, где обнаружили и вырезали этот самый аппендицит. Через две недели Евгений снова уже был в экипаже.

Когда находишься на подводной лодке, то ощущение времени теряется. Четыре часа — вахта, следующие восемь часов ты свободен: хочешь — смотри фильмы, хочешь — читай книгу или просто спи-отдыхай. А потом — снова дежурство. Служба подводника – специфическая. Долгое время приходится общаться с одними и теми же людьми.  И тут необходимы такие качества, как выдержка, терпение, самодисциплина, ответственность. Не каждого брали служить на флот, а только самых сильных и выносливых.

За три с половиной года Анатолий Сергеевич дважды был в отпуске. Первая его побывка длилась девяносто суток.

А как приятно было возвращаться домой после долгой разлуки! В Домачево его ждали отец  и два брата, для самого младшего – Олега (ему тогда было шесть лет) — Анатолий вез полчемодана шоколада.

— На флоте нас кормили как на убой, — вспоминает Анатолий Сергеевич. — Каждый день к ужину давали тараньку, шоколад и 200 граммов кагора. Вино — хочешь, пей сразу, а хочешь — сливай и домой вези. Я свою порцию менял на шоколад. Потом, правда, Олег им всю улицу кормил, пока отец ему не пригрозил.

Черная военно-морская форма привлекала внимание окружающих: здесь, вдали от моря, человека в бушлате и бескозырке не часто можно встретить. При виде симпатичного морячка девушки расцветали в улыбках, а от некоторых, самых настырных, приходилось спасаться бегством…

В сети Гименея Анатолий попал позже. Годы службы пронеслись незаметно, по возвращении из армии он работал в Бресте сварщиком.  Как-то отправили его в командировку в Чернавчицы. Там жила сводная сестра Анатолия, которая работала библиотекарем в клубе. Он часто приходил к ней, помогал оформлять библиотеку, рисовал плакаты. При клубе работал танцевальный кружок, где занимались местные школьницы. Там и присмотрел он свою Машу. Ей было 16, ему – 24.

Вскоре парня позвала комсомольская путевка – он уехал в Челябинск, где началось строительство нефтегазопровода. За три с половиной года где только не пришлось побывать – Урал, Казахстан, Татарстан, Чувашия… Все это время он переписывался с Машей, а когда вернулся в Беларусь, они сыграли свадьбу.

Анатолий работал на Домачевском хлебозаводе экспедитором, Маша — учителем начальных классов. Сегодня супруги уже на пенсии. Двух сыновей вырастили они. Младший, Сергей, – офицер, служит в Бресте в Красном Дворе, в ближайшем будущем собирается жениться. А старший, Александр, работает водителем маршрутки, живет с семьей в городе. У него есть дочка, пока это единственная внучка Мелянюков, а зовут ее, как и бабушку, —  Мария.

— Время летит быстро, — говорит Анатолий Сергеевич. — когда был молодой, торопил его, а теперь думаю: где же тот тормоз, чтобы остановить?

Как известно, у моряков особенно в цене чувство товарищества. Поэтому, несмотря на годы, дружба, которая зародилась во время службы, живет и поныне. Анатолий Сергеевич периодически встречается со своим товарищем по подлодке Николаем Ерчаком. Тот живет в Ивацевичах и часто звонит другу. Недавно даже приезжал в Брестский район — одна из трех дочерей Николая  вышла замуж и живет в Чернавчицах. Конечно, заезжал и в Домачево. Друзья смотрели фотографии, вспоминали годы службы — хорошее было время…

Марина САМОСЕВИЧ

Фото из архива А. МЕЛЯНЮКА

Подводникам северного флота

Не грусти, подводник,

не грусти, братишка.

Мы еще увидим наши берега.

Разорвав объятья,

бездне скажем «крышка».

И судьбу шальную схватим

за рога.

Не грусти, братишка.

Не тоскуй по небу,

не тоскуй по звездам.

Не дано судьбою

видеть их сейчас.

Дорог нам в пучине чистый

свежий воздух,

Только не доступен

он пока для нас.

Не тоскуй по звездам.

Рассекая волны, мы всплывем

в тумане,

А пока штурмуем мили

под водой.

Через все невзгоды верим,

что настанет

Встречи час желанный с небом

и землей.

Мы всплывем в тумане.

И когда сигара атомной подлодки

Выйдет на поверхность важно,

не спеша.

Захмелеем, братцы,

как от чарки водки.

Запоет, запляшет

флотская душа.

Захмелеем, братцы.

Ждите нас на суше, мамы,

жены, братья.

Нам здесь не хватает

ваших милых лиц.

Мы почти забыли встречи

и объятья.

Мы почти забыли даже пенье птиц.

Ждите нас на суше.