НА ГРАНИ ТРЕТЬЕЙ МИРОВОЙ

2020.03.18

9 марта в России отмечается День моряка‑подводника. Профессиональный праздник появился в 1996 году в соответствии с приказом главнокомандующего Военно‑Морским Флотом РФ. Дата для проведения праздника была выбрана не случайно. 19 марта (6 марта по старому стилю) 1906 года подводные лодки в русском флоте были выделены в самостоятельный класс боевых кораблей.

История знает много случаев, когда люди, живущие в одном подъезде, особенно в больших городах, не знают друг о друге ничего кроме имени. Да и в небольших населённых пунктах мы всё реже интересуемся, чем живёт сосед, как идут его дела. Мы ссылаемся на бешеный ритм жизни, дела всё, дела… Забывая о простом человеческом контакте. К чему я это? Зашёл как-то к нам в редакцию обыкновенный на первый взгляд человек. Мужчине лет явно за семьдесят. В разговоре «обо всём» мне этот человек поведал историю поистине завораживающую. Учитывая, что она реально имела место и подтверждается как исторический факт. Скромный наш земляк стал свидетелем того, как могла  начаться третья Мировая война. Однако не буду забегать вперёд, и послушаем, что же рассказал Анатолий Андреевич ДУДИН.

«Призван на флот я был в сентябре 1958 года из Новороссийска и направлен в Севастополь, в учебный отряд подводного плавания. После девятимесячного обучения получил специальность гидроакустика. Гидроакустик – это глаза и уши подводной лодки.

По окончании «учебки» я был направлен на дизельную подлодку С-159 в г.Баку. В то время там базировались две подлодки, которые в основном занимались испытанием нового военного оборудования и техники, а также гидрографическими исследованиями.

Командиром лодки С-159 был капитан 2-го ранга Григорий Алексеевич Вассер – человек добрый, справедливый и в то же время строгий.

Экипаж нашей лодки был многонациональный: русские, украинцы, белорусы, азербайджанцы, армяне, дагестанцы, аварцы, лезгины – всего представителей более десяти наций. Однако экипаж был очень дружен и сплочен как одна семья. Пришедшие на лодку молодые матросы были приняты дружелюбно – ведь в то время «дедовщины» не было.

Через два месяца службы на лодке мне присвоили звание старший матрос и назначили командиром отделения гидроакустиков.

В море на испытания военной техники всегда выходили две подлодки, так как в отсеках была установлена всевозможная аппаратура, которая фиксировала данные испытаний глубинных бомб, торпед и мин – они сбрасывались с надводных кораблей. Впервые на нашей лодке был испытан спасательный колокол – это аппарат, который устанавливается на люк утонувшей подлодки, и через него спасают моряков.

Но первое испытание было неудачным, и нашу лодку действительно чуть не утопили. Вода хлынула большим потоком в первый отсек, лодка с большим дифферентом нырнула носом на глубину более 80 м и уперлась в грунт. Но благодаря умелым и слаженным действиям экипажа, а особенно механика – капитана-лейтенанта В.М.Харламова, её удалось вырвать из глубины, удифферентовать – и всплыли на поверхность. Весь экипаж действовал четко и слаженно, согласно боевому расписанию, и поэтому жертв не было.

В начале сентября 1960 года лодки покинули базу в Баку и отправились по Волге надводным ходом до Сормово. Там С-159 с экипажем поставили в плавучий док и с помощью буксира по Волге, через Рыбинское водохранилище, затем по реке Шексне, Волго-Балтийскому и Беломоро-Балтийскому каналам привели в Беломорск. Там мы вышли из дока и своим ходом в конце октября прибыли на Баренцево море, в базу подлодок Гремиха. Встречали с оркестром, с большими почестями, а мы угощали северян камышинскими арбузами, купленными в Астрахани и сохранёнными для угощения.

На устройство и размещение на новом месте экипажу отвели мало времени, уже в начале декабря наша лодка участвовала в учениях Северного флота – мы заняли второе место по результатам боевых стрельб, поразив цель.

Потом было автономное плавание. Задача нам ставилась такая – незаметно подойти к атомной подлодке новейшей конструкции иностранного государства и записать шумы её винтов на магнитофон. С этой задачей мы успешно справились. В основном автономка проходила в подводном плавании, и вместо положенных 30 мы провели в ней 45 суток, экономно используя запас продовольствия, питьевой воды и кислорода.

За это задание всему экипажу вручили нагрудные знаки «За дальний поход», дали возможность побыть 20 дней в доме отдыха.

В начале июля 1961 года наша лодка выполняла боевые задачи, участвуя в учениях Северного флота в водах Ледовитого океана, изредка всплывая на перископную глубину для зарядки аккумуляторной батареи и сеансов радиосвязи. Однажды после всплытия радист А.Я.Бударин услышал очень слабые радиосигналы и, записав их, передал командиру. Это были сигналы с терпящей бедствие АПЛ К-19, на которой вышел из строя атомный реактор.

Экипажу нашей лодки был дан приказ всплыть и идти в надводном положении в штормовом океане в район, где находилась К-19, для выяснения обстановки.

Конечно, мы тогда не представляли себе, что нам предстоит встреча с громадиной, которая в несколько раз больше дизельной лодки – такую лодку мы видели впервые. Когда подошли поближе, увидели, что экипаж К-19 сидел на палубе, ограждение боевой рубки было повреждено… А вскоре узнали: на лодке поврежден атомный реактор и имеются пострадавшие – сильно облученные моряки.

Преодолевая большие трудности, удалось по горизонтальным рулям принять на борт своей лодки около 70 моряков, среди которых были и семь человек, очень сильно облученных, -– их передали под опеку нашего доктора Чернышева в 1-ый отсек, который оказывал пострадавшим посильную помощь.

Наша лодка с двойным экипажем на борту находилась около К-19 до тех пор, пока не подошли ещё одна лодка и надводный корабль. А тут ещё вдали стали всплывать иностранные лодки, и появились самолёты без опознавательных знаков,  которые летали на очень малой высоте…

После прибытия к К-19 советских кораблей нашей лодке дали приказ идти в г.Полярный. Часов через 10-12 навстречу подошёл эсминец, на который мы передали моряков с атомохода: ведь наша лодка шла очень медленно, зарываясь носом в волны, с пробитыми цистернами плавучести…

Прибыли в Полярный —  столицу подводников-североморцев,  лодку поставили к дальнему пирсу, а экипаж направили на пост санитарной обработки. На следующий день нами вплотную занялись люди в белых халатах: как выяснилось, контактируя с моряками на АПЛ К-19, мы тоже получили радиационное облучение – до 50 рентген. Под надзором медиков находились около месяца: сдавали анализы, пили какие-то таблетки и микстуры – в общем, проходили курс лечения.

С экипажем К-19 мы больше не встречались – к ним в госпиталь не пускали.

В Полярном лодку отремонтировали, полностью заменили внутреннюю обшивку в отсеках – мы снова вернулись в Гремиху.

За участие в спасении АПЛ весь экипаж нашей лодки был отмечен в приказе командующего Северным флотом адмирала Чабаненко: ведь только благодаря нашему экипажу многие моряки К-19 остались живы.

Впереди было еще много морских походов, были и стрельбы торпедами. Эти задачи всегда выполнялись успешно.

А во время Карибского кризиса в 1962 году лодка С-159 с полным боевым комплектом была готова идти на защиту Кубы. Нас вернули, и мы еще месяц находились на боевом дежурстве.

Службу я закончил в звании главного старшины и в должности старшины команды РТС в декабре 1962 года.

О службе на флоте всегда вспоминаю с удовольствием.  Это были хоть и трудные годы, но мы были молоды, справлялись. Это были годы большой дружбы, истинного морского товарищества. Со многими моряками я ещё долго переписывался, а потом с переездами связь потерялась».

Анатолий Андреевич оказался рассказчиком от бога. Можно часами слушать, как он рассказывает о службе на подводной лодке, быте моряков. Всякое пришлось повидать ему за время службы: смерть тоже близко подходила, кого-то забирала. Но не его. Анатолий Андреевич успешно переслужил свой срок, демобилизовался и стал искать себя в гражданской жизни. Многие города и веси сменил он за свою жизнь, судьбу же свою – супругу и жительницу нашего района, – нашел в Сибири. Вернулись в Беларусь уже с дочкой. Которая теперь живет в Санкт-Петербурге. А внучка сделал супругов Дудиных уже прабабушкой и прадедушкой, родив правнука Егорку.

Последние более двадцати лет мой собеседник работал в РЭСе. Оттуда и на пенсию пошел. Но не забывает он о службе на флоте: с гордостью носит тельняшку и готов хоть сегодня в поход на месяц в самые суровые условия. Пусть и ему с его семьей, и всем, кто в этот день отмечает праздник, всегда светит солнце, а мир и покой станут спутниками на всю жизнь. И, как говорит Анатолий Андреевич, обращаясь с нашей помощью ко всем морякам-подводникам, пусть количество погружений будет равным количеству всплытий. Да будет так!

Провёл Владимир РЫЖЕНКОВ.

Фото Кирилла КРАСЁВА и

из личного архива Анатолия Дудина.