Александр Шершавин. Юнгам не угрожает старость.

19 мая 2019

«Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?» Всем ребятам в детстве рано или поздно задавали этот вопрос. Мальчишки чаще всего на него отвечают так: «Космонавтом, моряком или летчиком». Александр Шершавин, юнга Северного флота, капитан-лейтенант в отставке, связал свою жизнь с морем в совсем еще юном возрасте.

«Человек и Море… Это особая тема, и она все чаще волнует Человечество, соперничая с темой проникновения Человека в загадки Космоса. <…> Счастливы люди, юность которых пронеслась в разгуле волн, на шатких корабельных палубах. В мо-ре юность быстрее, чем на берегу, смыкается с ожесточенным в борьбе мужеством. С высоких мостиков кораблей юноши зорче оглядывают горизонты своей жизни. Глупо удерживать человека, если его позовет море», — так писал Валентин Пикуль в автобиографической повести «Мальчики с бантиками». Зимой 1942 года, после окончания Соловецкой школы юнг Военно-Морского Флота, известный писатель принял присягу, которой был верен до конца жизни…

Александра Шершавина тоже позвало море. Позвало в самое тяжелое для огромной страны время — в годы страшной Великой Отечественной войны.

— Родился я в Московской области, но в 1941 году, после эвакуации, наша семья оказалась в городе Елабуга Татарской ССР, — рассказывает Александр Федорович. — Голод — страшный, много бездомных детей было и воспитанников детских домов. Все мальчишки стремились во что бы то ни стало попасть на фронт. И вот как раз стало известно о том, что объявили набор в Соловецкую школу юнг, и многие ребята сразу же с надеждой оказаться там бросились в райком комсомола. Отбор мальчиков проводился на добровольной основе, требовалось только разрешение родителей или воспитателей детских домов. И вот мы с другом написали эти разрешения сами: он — мне, а я — ему. Представляете, как удивилась мама, когда домой пришла повестка с моим именем!

Я, конечно, признался во всем. Жизнь у нас тогда была очень голодная, и мама согласилась отпустить меня в Школу юнг.

Учился я на корабельного электрика, а еще в Школе готовили будущих радистов, мотористов, рулевых, боцманов. Жили мы на Соловках в землянках, которые построили сами юнги, обучавшиеся до нашего набора, в каждой из них — по 50 человек. Распорядок дня был такой: подъем — в семь часов утра, умывание, физическая зарядка, потом строем шли на завтрак. Обычно давали чай и белый хлеб с маленьким кусочком масла, что тогда для нас было настоящим чудом. Подкрепившись, опять же строем шли на учебу в бывший монастырский корпус с толстыми стенами. Практические же занятия проводились на улице, мы ходили на шлюпках. Все ребята занимались с большим удовольствием, хотели быстрее уйти на фронт. После занятий шли на обед, затем — в кубрик, выполняли домашнее задание. Также мы несли обычную прифронтовую службу, например, охраняли склады. Зимой стояли на посту в тулупе, валенках и шапке-ушанке. В монастыре ведь еще располагался учебный отряд Северного флота для обороны Соловков — два полка, которые состояли из шести рот. Моя рота — шестая.

Помню, как мы принимали присягу на октябрьские праздники и нам выдали винтовки. Всем мальчишкам по 15–16 лет, так эти винтовки были выше их. После этого мы еще проходили курс подготовки молодых солдат, учили нас уже как пехотинцев.

Случались иногда и курьезные истории. Например, стоял ночью на посту один из наших юнг, склад охранял. Вдруг слышит — шум какой-то непонятный, на призыв остановиться никто не откликается. Что делать? Парень, как и положено, выстрелил из винтовки и… за-стрелил единственную лошадь на Соловках, которая возила воду и была нашей верной помощницей. Вот так вот, ничего не поделаешь, а юнге этому объявили благодарность за хорошее несение службы.

Через восемь месяцев я окончил Соловецкую школу юнг и нас распределили по всем флотам. До сих пор храню свидетельство об окончании Школы, в котором по всем предметам — и специальным, и общеобразовательным — стоит отметка «отлично». Служили мы на кораблях наравне с матросами, и моряки нас всегда принимали за своих. Я попал в спецкоманду, которая принимала немецкие корабли, побывал в Кёнигсберге. Некоторые попали в Белоруссию на Днепровскую флотилию, участвовали наши юнги и в освобождении страны. Так, юнга Виль Кравченко погиб смертью храбрых в бою за освобождение Мозырщины на реке Припять. Памятник из черного гранита отважному парню вечно будет стоять на берегу белорусской реки, напоминая всем о подвиге юных защитников Родины.
После окончания войны во время службы на корабле я побывал во многих странах, к примеру, в Швеции и Норвегии.

У меня даже сохранилась норвежская газета с фотографией, на которой изображены мы с товарищами во время прогулки по местным улочкам. В Беларусь я приехал в 1952 году и остался здесь навсегда.

Пошел учиться в вечернюю школу, ведь у меня было только шесть классов образования, но седьмые классы тогда почему-то не набирались, и я оказался сразу в восьмом. Позже окончил одиннадцать классов с серебряной медалью. Потом поступил в Белорусский политехнический институт на специальность «электромеханик». Всю трудовую жизнь — а это около 30 лет — я работал в тресте «Белэлектромонтаж», проделав путь от прораба до директора завода электромонтажных изделий и заместителя управляющего трестом.

«Юнгам не угрожает старость», — писал Валентин Пикуль. Глядя на Александра Шершавина понимаешь, что это действительно так. В свои 90 лет он продолжает активно заниматься общественной работой — встречается со школьниками и студентами, рассказывая им о своей боевой юности. К слову, Александр Федорович — еще и почетный директор комнаты боевой славы гимназии № 7.

— После окончания войны каждые пять лет на Соловках собирались бывшие выпускники Школы. В Беларуси было 18 юнг, которые родились здесь или же приехали сюда, а сейчас нас осталось только двое, — с грустью говорит Александр Шершавин. — Раньше на праздники, особенно на 9 Мая, мне приходило множество, около тридцати, писем и открыток с поздравлениями. С годами их, к большому сожалению, становится все меньше и меньше. А потом — письмо или телеграмма с коротким сообщением о том, что кого-то не стало… Такова жизнь.

Александр Шершавин награжден медалями Ушакова, Нахимова, «За оборону Советского Заполярья», «За победу над Германией» и другими. При этом скромный, добродушный, открытый человек с отличным чувством юмора, Александр Федорович во время нашей беседы постоянно твердил: «Я ведь не герой, ничего особенного не сделал». Он просто жил, жил искренне и честно, с достоинством делая то, что должен был делать.

Наша справка
25 мая 1942 года, по приказу адмирала флота СССР Николая Кузнецова с подтверждением приказом адмирала Арсения Головко, командовавшим Северным флотом, была организована новая школа юнг на Соловецких островах при учебном отряде Северного флота. Окончательно юнги были признаны участниками войны в 1985 году при содействии маршала Сергея Ахромеева. Школа на Соловецких островах базировалась в местном Кремле и бывшем ските Савватьево, комплектовалась юношами-добровольцами в возрасте 15–16 лет с образованием 6–8 классов по рекомендациям комсомольских организаций и при участии ЦК ВЛКСМ.

Школа юнг на Соловецких островах провела пять наборов, три военных и два послевоенных, с выпуском курсантов, попавших на фронт и на боевое траление. В октябре 1945 года Школа юнг на Соловках была свернута и вместе со всеми ребятами, преподавателями и руководством переведена в Кронштадт. И тогда уже новонабранные юнги стали называться кронштадтскими.

Выпускники Соловецкой школы юнг образцово несли службу на кораблях ВМФ СССР, многие из них были удостоены правительственных наград, из 4111 выпускников более 1000 погибли на море, в речных сражениях на Волге, Днестре и Дунае, Амуре, Днепре, на фронте. Бы-ли юнги, которые участвовали в штурме Берлина в качестве морских пехотинцев. Семерым выпускникам присвоено звание Героя Советского Союза.

Елена МИНДЛИН.
Фото из архива
Александра Шершавина.