Есть такая профессия – военный моряк

Накануне профессионального праздника, который белорусские моряки-подводники отмечают 19 марта, представитель нашей газеты взяла интервью у бывшего старшего мичмана, Петра Ковалевича, проживающего в Борисове.

Несмотря на 73-летний возраст, Петр Матвеевич держится бодро, и может дать фору двадцатилетнему юноше. Видимо, сказывается хорошая военная подготовка. А еще он часами может рассказывать о службе на субмарине, где, по словам моего собеседника, прошли лучшие годы его жизни.

– В 1963 году работал трактористом в одном из колхозов Борисовщины, а затем завербовался на Украину в Кировоградскую область. И забыл сняться с учета в военкомате. А летом меня срочно вызвали на призывной участок. Из нашей деревни я первым уходил в армию. Провожали меня, как водится, все сельчане.

– А как вы попали в подводный флот?
– После призыва разместили всех в воинский эшелон, как сейчас помню, было восемь вагонов и по дороге подсаживали других призывников, мы в составе интернациональных экипажей прибыли в Ленинград. Отсюда на военных катерах нас доставили в Кронштадт, где прошли недельную физическую тренировку и медкомиссию. Отбор был жестким, как будто готовили в космонавты, – вспоминает седовласый мичман.

– В конце концов, нас осталось восемь человек. Образование не ниже десяти классов, хотя преимущество отдавали тем, кто окончил техникум. Через неделю нас из Кронштадта отправили в Ленинград, на Васильевский остров. Там сформировали учебный отряд подводного плавания имени С.М. Кирова. В учебке пробыли десять месяцев, где изучали устройство подводной лодки, водолазное дело, а еще занимались физической подготовкой. Мне предложили учиться на механика.

Учебу закончил матросом. Многие получили распределение на Тихоокеанский, Балтийский, Черноморский и Северный флот. Меня зачислили на Северный. Но тут приключился казус: появилась возможность учиться в высшем военном училище механиков, а мои документы уже отправили на Север. И тогда мне сказали, чтобы ехал в училище без документов. Ну, я и поехал, где меня приняли на учебу, а через несколько дней вызвали в особый отдел. Спросили, где мой отец, а я ответил, что погиб на войне. И документы, дескать, есть, но их пришлют позже. Мне не поверили, видимо, побоялись, что папа остался где-то за границей. А через две недели пришли документы, но на офицера выучиться не разрешили, а лишь на мичмана.

– Куда вас распределили после окончания учебы?
– На Балтийский флот, в город Лиепая, где в то время на подводных лодках моряки служили четыре года. Год учебы и три года службы.

– Почему вы решили связать свою жизнь с военной службой?
– На гражданке я был трактористом и до службы армии моря в глаза-то не видел. Очень не хотелось возвращаться домой. Привязался к сослуживцам и дизель-электрической субмарине. Видя мое нежелание сойти на берег, командир мне сказал: «Оставайся, ты классный механик. И с людьми хорошо ладишь. У тебя получится». И я остался, но со временем перешел служить на другую лодку.

– Петр Матвеевич, вам приходилось нести боевое дежурство в зонах военных конфликтов? В те годы были волнения в Чехословакии, затем, в начале 70-ых, вспыхнул арабо-израильский конфликт?
– В 1967 году меня перевели в Полярный, где встретил свою боевую подругу, жену и соратницу Екатерину Ивановну. Она тоже морячка, работала поваром-коком в мичманской столовой. Мы поженились и хотели справить небольшую свадьбу. А тут вечером меня срочно вызвали на подлодку. Субмарина проходила ремонт, и еще имелись недоделки, но поторопили события в Чехословакии. В общем, подлатали родимую и в авральном режиме приказали выйти в открытое море. Не было провианта в достаточном количестве, и воду засолили из-за прохудившейся прокладки в резервуаре. Осталось всего 15 тонн пресной воды.

Но Родина сказала «Надо», и нам пришлось ответить «Есть». Вышли в море, а спустя 3-4 часа погрузились на полную глубину. Поначалу очень надеялись, что тревога – учебная. Еще подшучивали друг над другом, а когда командир вскрыл пакет, то все затаили дыхание. И он зачитал: «Боевая задача – несение боевой службы в акватории Средиземного моря». Это значит, мы уходим на 75 суток, фактически на голодном пайке.

– И как экипаж субмарины выкручивался из этой ситуации?
– Сначала никто не мог поверить, что это серьезно. Ну, а потом стали приспосабливаться. Одну сушку делили на 4 человека. Чай заваривали лишь четверть кружки. У меня дизельные двигатели охлаждались водой, поэтому приходилось следить, чтобы молодые матросы ее не слили отработанную и не отравились. А пить очень хотелось.

Мы старались больше оставаться под водой, а всплывали ненадолго для подзарядки аккумуляторов в нейтральных водах. Американские субмарины видели нас и преследовали. Подобное противостояние было на нервах – кто кого? Все-таки мы выдержали и через 75 суток вернулись домой.

Петр Матвеевич и его супруга Екатерина Ивановна.

– В арабо-израильском конфликте вам тоже пришлось участвовать?
– Конечно. В 1971 году у нас с женой уже было двое сыновей. Мы собирались в отпуск. Екатерина Ивановна с детьми уже уехала, а мне пришлось задержаться, как сейчас помню. Было субботнее утро. И меня срочно вызвал командир. Наша субмарина пришвартовалась на базе.

– И хотя ты в отпуск собрался, но придется вылететь самолетом в Александрию – отвезешь запчасти. А потом заменишь мичмана на подлодке, распорядился командир.

Ну, разумеется, взял «под козырек» и направился на аэродром. Прилетел в Александрию, где шла настоящая война. Поначалу меня поселили на базе, кстати, там была жара невыносимая. Старший механик попросил меня под покровом ночи водички холодной принести. Я выбрался незаметно, крадусь по улице, и вдруг спиной чувствую что-то острое. Оказывается, нарвался на араба. Я ему кричу: «Я свой! Союз! Москва!» А он меня штыком подталкивает вперед и колет в спину с каждым разом все сильнее. Я ему пытаюсь объяснить, что я с советской подлодки, а он все настойчивее тыкает штыком. У него приказ на поражение. Почему не убил сразу? Видно пожалел. Ну, а потом разобрались что к чему.

– Как долго вы дежурили в Средиземном море?
– Давайте считать. Каждый рейд длился 8 месяцев. Потом мы уходили домой отдыхать и снова возвращались. Итак, до 1976 года.

В Средиземном море летом – сущий ад! Температура воды за бортом +30-35 градусов, а в дизельном отсеке – и все +50. Матросы меняют друг друга каждые три часа, а я от машины не могу отойти. В лодке сидим в полумраке, а когда всплываем, то вдаль смотреть невозможно – глаза слезятся от солнца.

– Петр Матвеевич, когда вы сошли на берег, то чем занимались на гражданке?
– В 1977 году врачи констатировали, что мне больше нельзя погружаться на глубину, и я решил переквалифицироваться на надводные корабли. Еще несколько выходил в Баренцево море, возил разные грузы для подлодок. Потом был период, когда работал преподавателем в учебном отряде, поскольку был классным механиком. Дизельные машины я знал, как свои пять пальцев, поэтому передавал опыт будущим мичманам и младшим офицерам. Всего на флоте я прослужил 25 лет и 6 месяцев, – закончил свой рассказ пожилой мичман.

Несмотря на свои годы, Петр Матвеевич Ковалевич и сегодня остается в строю. Периодически его приглашают на школьные встречи, где он делится интересными воспоминаниями. Ребята с замиранием сердца слушают рассказы о мужественных моряках и сожалеют о том, что у нас нет прямого выхода к морю, где много романтики и суровых будней для настоящих мужчин.

Ну, а мне остается добавить, что Петр Матвеевич является активным членом Борисовской городской общественной организации «Белорусский союз военных моряков», который возглавляет Павел Петрович Волков. Сегодня в рядах организации более ста бывших морских волков. А самому старшему из них – гвардии майору морской авиации, командиру воздушного ракетоносца Валентину Матвеевичу Авдееву 23 февраля текущего года исполнился 91 год.

Ольга ПЛАТТЕР, 
фото автора