Участник спасения атомной подводной лодки К-19 живет в Мозыре

Любовь Лобан, «Гомельская правда»

Сергей Петрович Лис

4 июля 1961-го произошла авария на первой советской атомной подводной лодке К-19. Это случилось в 100 милях от американской военно-морской базы, расположенной на норвежском острове Ян-Майен. Само появление субмарины, несущей три баллистические ракеты Р-13, оснащенные 1,4-мегатонными боеголовками, стало ответом СССР на выход в Мировой океан американской атомной подлодки «Наутилус». Авария в реакторе К-19 превратила ее в бомбу с часовым механизмом.

Все, что связано с трагедией, до сих пор не безразлично моему собеседнику. Дома он извлекает из шкафа кучу газетных вырезок, альбом с фотоснимками своей флотской службы и самую дорогую реликвию — сигнальный флажок. Сергей Лис не служил на К-19, но принимал участие в спасении печально известной субмарины после аварии и вспоминает об этом в мельчайших подробностях. А по ходу воспоминаний критикует популярный американский блокбастер К-19 с Харрисоном Фордом в главной роли. Авторы К-19 рассказали о реальном подвиге, благодаря которому в Северной Атлантике был предотвращен ядерный взрыв. Он мог привести к серьезнейшему международному конфликту и экологической катастрофе: авария произошла в разгар холодной войны, в зоне океанического течения Гольф­стрим.

Сергей Петрович смотрел фильм дважды и со многим не согласен: «Советские моряки никогда бы не спустили штаны, чтобы показать американским летчикам голый зад. Мы больше суток охраняли К-19, и вокруг не было ни одного американского вертолета, ни судна. И еще. На советском флоте не могло быть ситуации, чтобы подчиненные отказывались выполнять приказ командира». Но, несмотря на явные нестыковки, нельзя не признать: фильм «К-19» один из самых реалистичных о советском военном флоте.

Меня же интересовали не только события более чем полувековой давности, но и личное участие в них нашего земляка. Родом Сергей Петрович из деревни Борисковичи, что на Мозырщине. Отец его погиб на войне, и мать одна поднимала четверых хлопцев.

— Призвали меня служить в 1959-ом. Отбор был очень строгий. Из 14 парней из нашего района, которых предварительно определили на подводный флот, в итоге осталось двое, а на подводную лодку попал я один. Прежде на «отлично» окончил обучение в Ленинграде, в учебном отряде подводного плаванья. Получил специальность рулевого-сигнальщика и попросился служить на Северный флот. В поселке Полярный специально прибывшие «покупатели» разобрали нас на разные лодки. Я попал на дизельную подводную лодку С-266, на которой и отслужил все четыре года. На судне было 52 человека экипажа, из них 10 офицеров. Наша плавбаза находилась в островном поселке Гремиха в Мурманской области.

— Как вы оказались в зоне, где терпела бедствие К-19?

— 25 июня начались большие учения «Полярный круг», в которых было задействовано 30 подводных лодок, немало надводных кораблей, авиации. Три лодки с нашей плавбазы больше недели шли под водой в Атлантику. По легенде, наше задание заключалось в том, чтобы охранять караван надводных кораблей, идущих якобы из Франции. К-19 изображала американскую атомную подводную лодку, которую наши советские лодки должны были обнаружить. Во время учений всякие сигналы запрещались, так как за ними могли наблюдать НАТОвские подлодки. И вдруг мы получаем открытую радиограмму с К-19, о том, что она терпит бедствие. Международный SOS нельзя было передавать — все засекречено. Командир нашей С-266 капитан второго ранга Геннадий Нефедов скомандовал: «По местам! Готовимся к всплытию. Атомная подводная лодка терпит бедствие. Идем на спасение». Запустили оба двигателя — так делается в аварийной ситуации.

— И как долго продолжались поиски К-19?

— Теперь сложно ориентироваться во времени. Ведь была сплошная светлая полярная ночь. Но помню, что после того, как получили сигнал бедствия, отдыхал целую ночь, а в пять утра заступил на вахту. Я был командиром отделения рулевых-сигнальщиков. Какое-то внутреннее чутье подсказало, что скоро увидим К-19. Когда подошли по указанным координатам на место бедствия, лодки там не оказалось. Оказывается, когда моряки ненадолго устранили неисправность в аварийном правом реакторе, она взяла курс на возвращение домой. Наши офицеры были в недоумении: что делать, куда направляться? И вдруг я первым заметил характерный силуэт и сообщил: «Справа по курсу 15 градусов вижу лодку над водой». Капитан скомандовал повернуть вправо. Через минуту-другую докладываю, что вижу вторую цель. Это была одна из трех лодок с нашей базы. Мы хотя и находились ближе к К-19, но ее быстрее обнаружили наши С-270 и С-159. На одну из них к тому времени уже переправили получивших сильное облучение восемь моряков, и она ушла. К-19 идти напрямую к базе не могла, это заняло бы несколько суток. За такое время мог погибнуть весь экипаж. Хотя ребята, ликвидировавшие аварию, все равно вскоре умерли. Такой ценой удалось спасти жизни остальным подводникам, находившимся на К-19.

На другой нашей лодке находилась оставшаяся часть экипажа К-19 во главе с ее командиром Николаев Затеевым. Они ждали нас, чтобы не оставить К-19 одну, без экипажа, в открытом море. Примерно через полчаса мы приблизились. Обменялись позывными, после чего получили сообщение: командиру подойти на голосовую связь. Затеев же скомандовал в мегафон: «Близко к К-19 не подходить! От нее исходит сильное радиоактивное излучение». Сам он и еще несколько человек на мостике были в обычной форме, без каких либо защитных костюмов. Отдав нам распоряжения, эта лодка тоже ушла, а мы остались охранять К-19.

— Насколько близко вы все же подошли к ней?

— Примерно на 200 метров, чтобы удерживать в поле зрения. Ближе нельзя было из-за радиации. Мешал туман, пришлось включить локатор. Но туман скоро рассеялся, и лодка снова стала хорошо видна. Габариты у нее были почти вдвое больше, чем у нашей С-266. Только длина более 120 метров. Сложно было сохранять заданную дистанцию. Обе лодки с разной скоростью то приближались, то отдалялись друг от друга. Мы включали двигатели, чтобы разойтись или приблизиться на безопасное расстояние. Хотя почему безопасными считались именно 200 метров? Тогда еще никто из нас не знал, какую дозу радиации можно считать опасной, и какой вообще был уровень ее. Каких-либо измерительных приборов у нас тоже не было.

— И как выглядела К-19 после аварии?

— Зрелище было плачевное. Побитый корпус, болтающиеся обрывки резины вдоль него, покосившаяся рубка, но с поднятым флагом. Мы же получили задание: если противник (имелось в виду американское судно) обнаружит К-19 и проявит намерение буксировать ее, то наша задача — с помощью торпед затопить лодку. А ведь это была субмарина с ядерными боеголовками. Даже представить страшно, что было бы, если бы задание пришлось выполнять. Уже приготовили к пуску две торпеды, каждая в 500 килограммов тротила, хотя с лихвой хватило бы и одной.

В самом начале операции по спасению К-19 московское командование спрашивало у командира нашей лодки: «Почему там находитесь? Вы должны быть на учениях!» По рассказам выживших моряков с К-19, им никаких указаний из Москвы не поступало, пока ребята облучались. Это капитан Затеев принял решение пересадить весь экипаж К-19 на прибывшие дизельные лодки. Позже моряков передали на подошедшие эсминцы.

— Каким образом события развивались дальше?

— Из Норвегии прибыл вспомогательный советский военный буксир, чтобы отбуксировать К-19 на базу. Спасательная команда в противогазах и защитных костюмах на шлюпке приблизилась к ней, чтобы тросами зацепить буксирный крюк. Но покинувшие лодку моряки забыли или не смогли выдвинуть его наружу, нажав специальную кнопку, и крюк остался внутри. Спасатели мучились часа три, прежде чем смогли зацепить тросы за отваленные носовые рули и начали буксировать лодку. Мы же получили приказ вернуться и продолжить учения. Перешли нулевой меридиан и встретились с условным противником.

— За участие в спасении К-19 экипаж вашей лодки как-то был отмечен?

— Что говорить про нас. Большая группа экипажа К-19 была представлена к награждению орденами и медалями, в том числе и к званиям Героя Советского Союза. Многие по­смертно. Но предложение было отвергнуто Никитой Хрущевым. Он, как говорят, высказался однозначно: «Мы за аварии не награждаем». Но я получил поощрение. Десять дней отпуска у меня было за отличную подготовку к учениям нашей лодки С-266. Еще десять командир распорядился добавить — за то, что первым заметил К-19. Но прежде пришлось стать кандидатом в члены КПСС. Когда приехал домой в деревню, односельчане удивлялись: чего это Сергей такой бледный. Наверное, больной. А что удивительного, ведь я много месяцев не видел солнца.

— Вы и ваши товарищи довольно долго находились в зоне радиоактивного излучения. После вас как-то обследовали?

— Никаких обследований не было. Но, к счастью, здоровье у меня было хорошее, не зря же взяли служить на подводную лодку. В 2006 году написал письмо в Центральный военно-мор­ской архив. С просьбой подтвердить факт участия в событиях 4 — 5 июля 1961 года и нахождение в зоне действия повышенной радиации — на расстоянии одного кабельтового (185,2 м) от К-19. Пришел ответ за подписью зав. архивохранилищем.

Я читаю ответ, из которого следует, что «По данным вахтенного журнала, в/ч 45770 с 4 по 5 июля 1961 года дей­ствительно находилась в зоне терпящей аварию атомной подводной лодки в/ч 15030 на расстоянии от 15 до 30 кабельтовых. Сведений о несении старшим рулевым-сигнальщиком Лисом С. П. вахты на мостике 4, 5 июля, о радиационной зараженности в вахтенном журнале нет».

Сергей Лис закончил службу в звании старшины второй статьи, после чего завербовался на Балтийский судостроительный завод. Освоил специальность сварщика, но вскоре вернулся домой. До выхода на пенсию работал сварщиком в строительных организациях Мозыря.

История катастроф К-19

* Злой рок начал преследовать лодку еще до спуска на воду. Не случайно моряки окрестили ее «Хиросимой». В 1959 году в результате несчастных случаев несколько человек погибло во время строительства лодки.

* В апреле 1961 года лодка чудом избежала столкновения с американской АПЛ «Наутилус», при этом врезалась в дно. Правда, значительных повреждений не было. В ноябре 1969 года во время маневра снова произошло столкновение с подводной лодкой ВМС США «Gato». В одном из походов весной 1972 года К-19 столкнулась с натовской субмариной, и в результате возникшего на борту пожара погибло 28 подводников и 2 спасателя.

* В 1990 году по условиям совет­ско-американского договора ОСВ-1 подлодка была исключена из состава ВМФ СССР и по­ставлена на отстой, а затем отправлена на утилизацию, несмотря на просьбы о превращении в музей.