Так держать, старший матрос Гедроиц!

Несмотря на то, что в Беларуси нет моря, 2/3 призывников военно-мор­ского флота составляли белорус­ские ребята. Так считает мой собеседник Эдуард Гедройц.

- Мое первое знакомство с морской темой состоялось еще в 1948 году, когда мне было четыре года. Мы жили возле реки Березина, где сейчас находится спасательная станция.Как-то весной кто- то из соседней ребятни увидел военные катера и «свистнул» остальным мальчиш­кам. Мгновенно мы слетелись на речку посмотреть на чудо, где пришвартовались 6 катеров. В районе завода агрегатов тогда была судоремонтная верфь. Мне запомнился высокий статный офицер, который сошел на берег и направился на предприятие. Эта картинка до сих пор стоит у меня перед глазами.

- Эдуард Петрович, вы родом из Борисова?

- Да, я родился в Борисове. Мама тоже из местных, а папа приехал из Саратов­ской области. Он здесь перед войной проходил армейскую службу, был по­мощников командира разведывательного взвода. Под Бобруйском попал к немцам в плен. Военнопленных разместили влагере в Лядище. Многих из них спасли местные женщины, которые с подружками при­ходили к колючей проволоке и просили немцев отпустить их якобы мужей. Таким образом, познакомились и мои родители. Моего отца немцы отпускали на выходные домой, к семье.

К концу войны нашу семью вывезли в Германию. Мне было года полтора, по­этому помню лишь отдельные эпизоды. Поначалу нас доставили в польский город Познань, где отец приглянулся одному немецкому хозяину и должен был с ним ехать дальше. Папа упросил немца за­брать нас, и тот согласился. В Германии мы оставались до конца войны, а потом попали в советский фильтрационный лагерь. Родители прошли проверку, и их отправили под Балашов работать в пле­менное хозяйство. Затем они развелись. Мама вместе со мной перебралась в Стайки, где жила у родного дяди. Потом мы переехали в Борисов. В 1962 году меня призвали в армию.

-   И вы сразу попали на военный корабль?

-   Поначалу меня хотели направить в авиацию. Мы прошли несколько отборов и оказались в Минске, затем в Ленинграде. Некоторых определили в авиацию, а меня

отправили в Североморск на крейсер «Железняков», где в течение месяца про­ходил курс молодого бойца. Помню, была полярная ночь, вокруг - темень.

-   Когда впервые вышли в открытое море?

-  В учебном подразделении однаж­ды нас посадили на катер, и мы вышли в открытое море на 6 часов. Молодых моряков было человек 90, а может, боль­ше. Старшина построил всех на палубе, ощущалась качка, и многим было плохо. Самый неприятный вид качки - зыбь, когда идет большая волна, к этому невозможно привыкнуть.

После учебки меня перевели на эсми­нец «Сознательный», где служил четыре года старшим матросом в должности горизонтального наводчика зенитного орудия в четыре ствола.

-   В каких странах вам пришлось побывать за время службы?

-   У нас было два больших перехода, бывали в Италии.

Наша база дислоцировалась недалеко от берегов Туниса. Стояли у Хамедова залива, а рядом располагался 6-й аме­риканский флот. Мы наблюдали друг за другом - был период Карибского кризиса. Мы получили телефонограмму из Москвы, что к нам идет подлодка, которую никто не мог засечь. И американцы долго не могли понять, откуда взялась субмарина. Они знали, что у нас надводные корабли. Их самолеты летали так низко, что мне удалось увидеть лицо летчика.

Когда подошла подлодка, наши боцма­ны сплели корзину из прочных канатов. Между двумя кораблями натянули трос, и к нам на борт в корзине переправили какого-то важного специалиста. Мне и другим матросам вместе со старшим по­мощником капитана приказали на шлюпке доставить его на подводную лодку. Была замечательная погода, ярко светило солн­це. Мы подошли к лодке. Старпом и специ­алист поднялись на борт. А мы остались в шлюпке ждать. И тут начался шторм. Заходили волны. Шлюпка взмывала почти вертикально. Мы боялись перевернуться, но все обошлось. Все благополучно вер­нулись на корабль.

-   Расскажите о переходе в Сева­стополь.

-   В Севастополь на судоремонтный завод имени Орджоникидзе ходили из Североморска через Бискайский залив, мимо Турции. Тогда произошел смешной случай. Мы пришли в Севастополь осе­нью, выгрузили на причале боезапас и стали на рейде. К тому времени созрел виноград. И два моих сослуживца из Бе­ларуси решили ночью сплавать на берег в поисках винограда. И вернулись они с полными нательными рубахами, набиты­ми виноградом. Впоследствии матросы еще несколько раз плавали в самоволку. В общем, наполнили мы виноградом боль­шой ящик и угощали всю команду.

Еще была памятная встреча с Фиделем Кастро, который прибыл в Североморск со своей делегацией. Мы фотографиро­вались с ним, а старшина подарил ему модель нашего корабля, изготовленную собственными руками. Говорят, когда кубинскому лидеру показали Северный Флот, то он был просто в восторге. Перед отъездом на свою родину он сказал: «Мне хотя бы половину такого флота...».

-   Эдуард Петрович, вы - пенсионер, но на месте не сидите и возглавляете обще­ственную организацию?

-   Я являюсь малолетним узником фашистских концлагерей. В 1999 году я узнал, что в Минске есть «Фонд понимания и примирения». И тогда возникла идея создать общественную организацию уз­ников концлагерей. Мы нашли единомыш­ленников, провели собрание и учредили районную организацию общественного объединения «Белорусская ассоциация бывших несовершеннолетних узников фашистских концлагерей». Но это уже другая тема.

Напоследок хочу выразить огромную благодарность своей супруге, Тамаре Георгиевне, которая была моим помощ­ником, вдохновителем и советчиком. Мы вместе прожили 50 лет и в марте отметим «золотой» юбилей.

Что ж, так держать старший матрос Гедроиц!

Ольга ПЛАТТЕР