Подвиг подводника: наш земляк ценой своей жизни спас экипаж К-47

Это была война. Прозванная «холодной», никем официально не объявленная, но война. Война потому, что в этом глобально геополитическом, идеологическом противоборстве систем гибли люди. И, как на каждой войне, солдаты этой также искренне верили, что они защищают не систему, не правителей и политиков их, в эту войну втянувших, а прежде всего Родину.

1976 год. Газеты пишут о «разрядке международной напряженности», а тем временем сотни бомб, снарядов, ракет с ядерными боеголовками в постоянной готовности наведены на цели по всей планете. Противостояние на земле, в воздухе и даже в морских глубинах. В тот год флотилии атомных подводных лодок советских ВМФ буквально преследовали чрезвычайные происшествия, аварии, катастрофы.

В марте из-за пожара на подлодке К-77, вооруженной крылатыми ракетами с ядерными боеголовками, погибли два моряка. В апреле столкновение ПЛАРК (подводная лодка атомная с крылатыми ракетами) К-116 с грузовым теплоходом.

В июле нештатная ситуация на К-469 в Филлипинском море. 28 августа ПЛАРК К-22, несшая боевую службу в Средиземном море, столкнулась с фрегатом ВМС США, повредив корпус, рубку, ракетный контейнер. Человечество балансировало на грани, за которой далеко не океанская бездна. 

По воспоминаниям родных и знакомых, Николай Знахарчук был простым, веселым, подвижным, трудолюбивым парнем. Учился в школе хорошо, со старшим братом помогал родителям по хозяйству. Как и многие его сверстники, летом подрабатывал в колхозе себе на обновки. В свободное время очень любил читать книги, за которыми порой засиживался допоздна. Еще белорусский хлопец мечтал стать офицером-моряком. Не одобряя выбор, родители отговаривали Николая, а он стоял на своем.

- Ты, отец, землю любишь, на земле работаешь, а я море люблю, и буду моряком, - вспоминал слова сына Василий Иосифович. - Упрям был, старался и умел добиваться своего. Когда не поступил первый раз в училище, переживал очень, а мы рады были, хотя, конечно, виду не подавали. А когда уехал в Севастополь экзамены сдавать, мать даже в церковь ходила, молилась, чтобы не поступил Коля в училище, домой вернулся. Видно, чувствовало материнское сердце беду.

После окончания в 1964 году Дивинской средней школы Николай поехал поступать в Ленинградское военно-морское училище, но не прошел по конкурсу. Вернулся, работал в колхозе «Новая жизнь», вечерами сидел за учебниками и на следующий год поступил в Севастопольское ВВМИУ. В 1970-м Николай Знахарчук стал офицером и был направлен на Северный флот, в город Североморск, инженером на подводную лодку. В отпуск старался приезжать домой, в Дивин. Гостя, всегда находил время и с одноклассниками встретится и родителям помочь.

О своей службе говорил так: «Каждая звездочка на моих погонах – это трудный поход». В августе 1976-го Николай, уже капитан-лейтенант, приехал в отпуск с женой Надеждой и пятилетней дочерью Леночкой. До конца отпуска оставалось еще 12 дней, когда пришла срочная, номерная телеграмма с вызовом на службу. Николай стал сразу же собираться в дорогу. Родственники просили: «Не уезжай. Ведь у тебя отпуск. Придумай что-нибудь». А он, улыбаясь, отвечал: «Я быстро. Только «схожу» туда и обратно и опять к вам приеду, даже Леночку с Надюшей брать не буду, пусть еще дома побудут. Я вернусь». 

Но это была их последняя встреча. ПЛАРК К-47 7-й дивизии подводных лодок 1-й флотилии подводных лодок Краснознаменного Северного Флота, на которой проходил службу командир дивизиона движения БЧ-5 АПЛ капитан-лейтенант-инженер Николай Знахарчук, 14 сентября в срочном порядке ушла на замену аварийной подлодки К-22, а 24 сентября в водах Атлантики произошла катастрофа.

Долгие десятилетия эта трагедия была под грифом «Секретно». Да и сейчас доступны лишь ничтожные крупицы информации.

Вспоминает Николай Лебедев, в 1976 году старшина команды радиометристов ПЛАРК К-47: «14.09.76 г. мы вышли в автономку… Подготовка прошла спешно, за два дня. Переход осуществляли на повышенных скоростях. 24.09.76 г. в районе Бискайского залива в три часа ночи при смене режимов, произошел выброс пламени из генератора левого борта, что привело к пожару. Официальная версия короткое замыкание в кабельных трассах»…

Тревогу объявил старший команды электриков мичман Иванов, благодаря ему жертв оказалось меньше, так как он организовал людей, поднял спящих. На пульте ГЭУ (главная энергоустановка) находилось три дежуривших офицера Знахарчук Н, Кириллов, Авдеев». 

Возгорание произошло в восьмом отсеке подлодки (отсек, в котором размещались турбогенераторы, распределительные щиты, электродвигатели), когда она находилась на глубине 40 метров. Из книги бывшего начальника штаба 1-й флотилии атомных подводных лодок контр-адмирала Аркадия Михайловского «Рабочая глубина»: «Пожар в электротехническом отсеке – самое тяжелое, что может случиться на подводной лодке. Именно вследствие такого пожара погибла лодка К-8 в 1970 году. Однако на этот раз экипаж К-47 во главе с капитаном 2-го ранга Филиппенко выдержал суровое испытание, выпавшее на его долю. Экипаж не только ликвидировал пожар и тяжелые последствия короткого замыкания в силовой сети, но сумел восстановить электрооборудование и сохранить в работоспособном состоянии реакторы и турбины. Ценой тому оказались жизни дежурной смены пульта управления энергетической установкой, находившегося в горящем отсеке. Капитан-лейтенанты-инженеры Знахарчук, Кириллов и Авдеев загерметизировались в помещении пульта и до конца исполнили свой воинский долг, обеспечивая живучесть корабля».

По приказу командира К-47 в аварийный отсек, в котором остались три вахтенных офицера, был подан хладон от установки ЛОХ (лодочная объемная химическая система пожаротушения). Одев ПДУ (портативное дыхательное устройство), они продолжали управлять ГЭУ, выполняя команды центрального поста (ЦП), зная, что запаса кислорода у них не более чем на 20 минут. Благодаря мужеству и самопожертвованию офицеров подводная лодка смогла всплыть, сработала защита реакторов, пожар был потушен.

Вспоминает Николай Лебедев: «Погибшие ребята свой долг выполнили: ГЭУ вывели из действия и проделали все мероприятия. Благодаря им не произошло непоправимое…Мне пришлось вместе с доктором Г. Осадчим делать им всем искусственное дыхание. Но безрезультатно. Не помогла и баротерапия в первом отсеке». 

После окончания тушения пожара был введен реактор правого борта, лодка погрузилась и в подводном положении со скоростью 10 узлов направилась в базу.

О гибели Николая в Дивине первым узнал его старший брат Владимир:

- Ночью постучали в окно. Сказали, что вызывают к междугородному телефонному разговору из Североморска. Я почувствовал: что-то с братом. Быстро собрался и побежал. По телефону сообщили, что капитан-лейтенант Знахарчук погиб при исполнении служебных обязанностей, и еще сказали, чтобы ждали телеграмму. Мы ждали, еще теплилась надежда, что это ошибка. Телеграмма пришла на третьи сутки, и я с родственниками отправился в Североморск-7 забирать Колю.

В базу К-47 прибыла только 4 октября. Потом началась долгая дорога домой. Цинковый гроб с телом на аэродром в Березе доставил военно-транспортный самолет. Хоронили капитан-лейтенанта Знахарчука на Дивинском кладбище.

- Родные, близкие, друзья прощались с Николаем, стоя у закрытого гроба с его портретом. Проводить его в последний путь пришел весь Дивин. Было море людей и цветов, - вспоминает Владимир Знахарчук. – Его смерть была страшным ударом для всех. 

В причинах аварии и гибели моряков разбиралась комиссия специалистов из Минсудпрома и ИАЭ им. Курчатова, назначенная министром обороны СССР маршалом Д.Ф. Устиновым, под председательством заместителя МО СССР генерал-полковника-инженера Н. Н. Алексеева.

Вот как вспоминает о тех событиях в своей книге «Рабочая глубина» Аркадий Михайловский: «Группа Алексеева работала долго, серьезно, не без диаметрально противоположных выводов и словесных баталий, но в одном оказалась единодушной, отличая высокую профессиональную подготовку и самоотверженность экипажа Филиппенко. Не менее трудной оказалась задача обеспечения семей погибших офицеров постоянным жильем в центральной части России. Пришлось поставить на уши все причастные к этому службы, подписать десятки писем в разные инстанции и лично договариваться с судостроителями...». 

Вдову Николая Знахарчука и его пятилетнюю дочь обеспечили лишь однокомнатной квартирой в Могилеве. На этом помощь и внимание государства закончились. На надгробный памятник погибшему офицеру-подводнику деньги собирали сослуживцы и родственники. О какой-либо государственной посмертной награде они так и не услышали. Какие были на то аргументы и причины службистов тех времен, неизвестно, но неужели погибшие подводники не были достойны хотя бы медали? Неужели цена их подвига была слишком мала?! Прошло 40 лет после трагедии на К-47, не утихает боль утраты родных и товарищей погибших офицеров-подводников...

фото автора