Памятник юнге на берегу Припяти

9 мая 2010г.

В начале октября 1943 года группа юношей, выпускников Соловецкой школы юнг Военно-морского флота, прибыла в г. Сталинград, имея назначение на Днепровскую речную военную флотилию, которая только что была образована на базе кораблей Волжской военной флотилии, находившихся под Сталинградом. В составе группы были мотористы, боцманы и рулевые — ребята 16-17 лет, хорошо подготовленные за период учебы специалисты ВМФ.

Рулевых было двое: Николай Андреевич Царев, ушедший добровольно из детского дома, и Виль Андреевич Кравченко из семьи боевого командира Красной Армии, в то время командира танкового корпуса Андрея Григорьевича Кравченко. Всех юнг расписали по кораблям. Николай Царев был направлен на катерный тральщик № 137, а Виля Кравченко — на такой же тральщик, где командиром был главный старшина Михаил Казаринов. Оба корабля уже прошли боевую закалку на Волге. Дивизионом, куда входили эти корабли, командовал капитан-лейтенант Н. М. Лупачев.

В ноябре 1943 года волжские корабли в составе 40 боевых единиц, ставшие затем ядром возрожденной Днепровской военной флотилии, по железной дороге были переброшены на Десну и у селения Пироговка спущены на воду. Затем корабли спустились по реке к только что освобожденному от оккупантов Чернигову и здесь зазимовали. Юнги в составе экипажей старательно участвовали в ремонтных работах, подготовке судов к боевым действиям на реках Белоруссии и освобождению республики от немецко-фашистских захватчиков.

В марте 1944 года, как только вскрылся лед на реках, корабли вышли на Днепр, а затем на Припять поближе к г. Мозырю. Верховное командование в оперативном отношении подчинило флотилию 1-му Белорусскому фронту, и она немедленно начала участвовать в боевых действиях, поддерживая войска 61-й армии. Однако, когда началась наступательная операция «Багратион», основные силы были переброшены на Березину, где корабли были нужнее, они обеспечивали наступление наших войск на Бобруйск. После взятия Бобруйска, основная часть флотилии была вновь срочно переправлена в район Мозыря на Припять. Здесь уже успешно развивалось наступление войск 1-го Белорусского фронта. А задачу освобождения района, занятого противником от Мозыря до Петрикова в период с 28 июня по 2 июля, предстояло решать 2-й бригаде под командованием капитана 2 ранга В. М. Митина. Бригада к этому времени еще не была полностью укомплектована. В ее составе имелся только неполный дивизион бронекатеров (4 корабля), дивизион катерных тральщиков (5 кораблей), одна плавбатарея 100-миллиметровых орудий и 10 полуглиссеров. Однако это не помешало ей успешно выполнять задачу и обеспечить наступление 55-й дивизии, которая уже к тому времени носила наименование «Мозырская». Продвигаться в заданном направлении было не просто. Корабли шли по очень неудобному фарватеру, так как ширина реки порой не превышала ста метров. Частые повороты, мели, разведать которые заранее не позволила боевая обстановка, — все это затрудняло движение, да еще противник вел массированный огонь из укреплений, сооруженных на берегу реки. Юнги, как дублеры рулевых, по боевому расписанию были закреплены за пулеметными расчетами. В их обязанность входили доставка коробок с пулеметной лентой на боевые посты, снятие использованных коробок и установка новых. 28 июня 2-я бригада флотилии подошла в район села Скрыгалово, где и разгорелся первый серьезный бой для наших мальчиков. Правда, трудно назвать их мальчиками и юнгами, так как они ничем не отличались от старших товарищей и требования командиров к ним были совершенно равными с остальными — они даже не замечали разницу в возрасте во время боя. Первыми вступили в бой бронекатера и плавбатарея, которые начали артиллерийскую и пулеметную дуэль с противником, стремясь пробиться к отмели, на которую намечалось высадить десант морских пехотинцев под командованием младшего лейтенанта Н. Чалого. Как только бронекатера пробились к месту высадки десанта, с ВПУ (пункт управления 2-й бригады по координации взаимодействия с армейскими частями в деревне Загорино), поступила команда тральщикам немедленно двигаться к месту высадки и высадить десант. Весь огонь противника, в том числе и минометный, был сосредоточен на тральщиках, и если на бронекатерах после боя не было потерь в личном составе, то на тральщиках получилось хуже. В основном люди гибли от пулеметной стрельбы, так как на тральщиках не было броневой защиты, как на бронекатерах. Юнги сражались, не чувствуя палубы под ногами, мотались, подносили к пулеметам коробки с лентой и не замечали, как рядом щелкали пули, свистели осколки — нужно было обеспечить работу пулеметов, главное, чтобы они не замолчали. Когда начали высаживать десант с СКТ № 137, рулевой был ранен. Юнга Коля Царев вместе с командиром катера, главным старшиной Федосеевым, встав за руль, успешно обеспечивал маневренность корабля. Впоследствии, когда вышли из боя, командование бригады объявило благодарность юноше за смелость и умелое вождение корабля.Сразу сделаю отступление от повествования. Юнга Н. Царев участвовал в дальнейшем во всех боях Днепровской флотилии, где необходимы были тральщики. Он заслуженно награжден медалью «За отвагу» и другими наградами и дошел на своем «родном» СКТ № 137 до Одера, где и встретил окончание войны уже закаленным восемнадцатилетним юношей, матросом срочной службы. А для Виля Кравченко этот первый бой у села Скрыгалово в 15-ти километрах от Мозыря стал последним в жизни. Пуля крупнокалиберного пулемета из дзота врага сразила юнгу в том бою у села Скрыгалово, когда начали высаживать десант морских пехотинцев во главе с младшим лейтенантом Н. Чалым. Виль упал на палубу, коробка с пулеметной лентой выскользнула из рук за борт.    А бой в разгаре, и пулеметчик сам бросился за коробками и патронами. Десантники соединились с солдатами армейского батальона, захватили Скрыгалово и несколько близлежащих деревень. Гитлеровцы были разбиты и бежали.

Александр Фёдорович ШЕРШАВИН,
ветеран Великой Отечественной войны, руководитель группы бывших юнг ВМФ белорусов.

От себя добавлю, что Виль Кравченко не прятался за "большие погоны" своего отца. Он хотел бить фашистов на передовой линии фронта. Единственное, чем помог Андрей Григорьевич своему сыну - это просьбой похоронить его не в братской могиле, а в отдельной. Эта могила, на берегу Припяти, стоит и по ныне.