Прослужил Зигмунд Иванович Жабко на флоте 36 лет, из которых, по его примерным прикидкам, более пяти в общей сложности бороздил моря и океаны и оставил за кормой сотни тысяч морских миль. Именно этими трудными милями измеряет Зигмунд Иванович длину своей непростой жизни, а не годами — их он просто не чувствует и всегда остается бодрым и деловитым. За что и ценят его в коллективе и уважают друзья и знакомые. Активен ветеран военно-морского флота и в общественной жизни: он возглавляет Белорусский союз военных моряков.

Родился Зигмунд Жабко за пару лет до начала войны недалеко от Минска, в деревне Лесковка Воложинского района, в одном из красивейших мест Беларуси — на берегу реки Ислочь. Здесь и плавать научился, не подозревая еще в то время, что вся его жизнь окажется одним большим плаванием...

— В годы войны дети рано взрослели, — рассказывает Зигмунд Иванович. — Одним из моих первых самых сильных впечатлений, которое помнится до сих пор в мельчайших подробностях, было спасение жителей нашей деревни от фашистов. В то время гитлеровцы угоняли целые семьи в Германию. Кто-то из деревенских придумал, как избежать этой страшной участи. За деревней в лесу был большой овраг: его завалили деревьями, а под ветками вырыли землянки. Там и жили мы некоторое время, пока немцы шарили по окрестностям, выясняя, куда подевались жители. Несколько раз они проходили по краю оврага, и тогда матери зажимали рты маленьким детям, чтобы те, не дай Бог, не заплакали.

После освобождения в 1944 году отца Зигмунда Жабко призвали в армию, мать осталась одна с тремя детьми. Жили тяжело, голодно. На Ислочи стояла водяная мельница — мальчишки, после того как заканчивался помол зерна, щепочками отскребали с остановившихся жерновов остатки муки и относили матери. Та смешивала ее с отрубями и пекла, как казалось тогда ребятне, очень вкусные блины.

В округе еще многие годы стояли сожженные немецкие танки, валялись всякого рода оружие и боеприпасы.

— В то время настрелялся я на всю оставшуюся жизнь, — вспоминает Зигмунд Иванович. — Отец после войны вернулся из армии, где служил сапером, не скоро. Поэтому приходилось самому осваивать азы тяжелого крестьянского труда. Ходил в школу за семь километров — в Раков. Никогда не думал, что когда-нибудь далеко уеду из своей родной деревни. Даже в Минск впервые попал, только когда учился в восьмом классе.

Ну а после окончания школы вызвали молодого парня в военкомат, осмотрели на медкомиссии и постановили: быть Зигмунду Жабко моряком. Так решилась его судьба.

Кстати, из нашей не морской страны вышло немало моряков. Только на крейсере “Аврора” служили в разные годы почти 200 белорусов. Десятки тысяч наших земляков в бушлатах сражались на всех морях и многих фронтах Великой Отечественной. И после войны многие белорусские парни носили военно-морскую форму. Более 60 адмиралов родились в Беларуси, среди них более 20 — подводники.

Восемь месяцев постигал Зигмунд морское дело в “учебке” в поселке Мамоново, недалеко от Калининграда. Потом молодого матроса приписали к экипажу эскадренного миноносца “Спокойный”. Зачислили в команду боцманов, на которых были возложены обязанности поддерживать оборудование огромного по тем временам корабля в порядке и чистоте.

— Сколько раз чистил рынду — уже и не помню, — улыбается Зигмунд Иванович. — Работенка эта не из легких. Рында должна блестеть, как маленькое солнце. Еще ремонтировали такелаж, швартовые и якорные устройства. И, конечно, ходили в походы. Через полтора года службы отпустили меня в отпуск. Когда гордо шел в военно-морской форме по своей Лесковке, народ встречал меня почти как героя. Впрочем, из нашей маленькой деревни в двадцать домов на флоте служили, кроме меня, еще два парня. И ими сухопутная деревенская общественность сильно гордилась.

Когда служба матроса Жабко подходила уже к концу, вызвал его к себе командир миноносца и спросил, не хочет ли тот связать свою жизнь с морем. Ответил согласием. Дали направление в Калининградское военно-морское училище. Командир в матросе не ошибся: Зигмунд окончил учебное заведение с отличием.

И попал на эскадренный миноносец “Светлый”. Это был корабль той же серии, но уже со значительно более мощным вооружением и даже с вертолетной площадкой. Зачислили на должность помощника командира корабля.

— За шесть лет службы на “Светлом” где только не был, — вспоминает Зигмунд Иванович. — Три месяца бороздили холодные воды у берегов Новой Земли, на которой проходили тогда испытания новейших вооружений. Нам поставили задачу не подпускать близко к берегу корабли иностранных государств. Обстановка была почти что боевая...

Потом был поход длиной в девять месяцев в теплое Средиземное море. Здесь экипаж миноносца также выполнял крайне сложные задачи. Следили за самолетами 6-го американского флота. Приходилось постоянно находиться в полной боевой готовности. За это время только дважды заходили в иностранные порты.

— Как-то раз попали в сильный шторм. Миноносец болтало, как щепку. Но мы выдержали. А когда через некоторое время подошли к алжирскому берегу, увидели совершенно жуткую картину. На берегу валялись десятки огромных судов, некоторые из них, можно сказать, были просто порублены волнами. Прибрежные воды затянуты толстым слоем пролившегося топлива и нефти. Нечем было дышать — стояла страшная жара...

Еще в более серьезную передрягу попал корабль, на котором служил старший лейтенант Жабко, у берегов Исландии. Это происходило зимой, в десятибалльный шторм. На сильном ветру началось обледенение. Эскадренный миноносец покрывался толстым слоем льда и стал практически неуправляем.

Все леерные ограждения были срезаны, поэтому ходить по палубе практически было невозможно. Орудийные чехлы ветер унес в море. От обледенения ломались антенны связи. Гигантские волны серьезно повредили обшивку радиолокационной станции, куда стала поступать вода, ремонтировать ее пришлось в ледяной воде... Но самое страшное заключалось в том, что под все увеличивающимся весом наледи корабль мог вообще уйти под воду. Несколько суток экипаж не спал, мужественно борясь со стихией.

— В эти дни мы, молодые офицеры, получили уроки, о которых ни в каких учебниках не пишется. Их преподал нам командир. Он настолько грамотно управлял кораблем, что мы ни разу не повернулись бортом к огромной волне. Вдобавок установил связь со штабом и попросил разрешения встать на рейде у Рейкьявика. Там мы в течение двух суток сбивали лед и чинили оборудование. Командир корабля был награжден орденом Красной Звезды...

А командование заметило хорошо подготовленного капитан-лейтенанта Жабко и дало ему направление для поступления в Ленинградскую военно-морскую академию. Три года учебы пролетели незаметно. Писал конспекты, штудировал учебники. Но больше всего запомнились многодневные походы на ялах — на веслах и под парусом.

После окончания академии земляку-офицеру пришлось перебираться на другой конец огромной страны — Дальний Восток. Служил в Советской Гавани — на военно-морской базе, потом она была переформирована в Сахалинскую флотилию.

— Здесь служба также не показалась медом. Хотя был я в тот период штабным офицером, на боевые задания и в походы приходилось выходить не раз. Пожалуй, самое трудное и необычное задание получили осенью 1983 года. Тогда, помните, советским летчиком подполковником Осиповичем был сбит южнокорейский самолет “Боинг-747”. Он упал в море, и нужно было найти “черный ящик”, чтобы доказать, что пилоты зарубежного самолета сознательно нарушили воздушное пространство нашей страны и противовоздушная оборона действовала правильно.

Поиск “черного ящика” вели, как сейчас помню, 101 “вымпел”, кроме военных кораблей, и гражданские суда. Здесь же ходили американские, японские и южнокорейские корабли. Они стремились опередить нас. Мы все же нашли остатки самолета, который от сильнейшего гидравлического удара разлетелся на тысячи обломков. Поиски продолжались несколько месяцев, а осенью море на Дальнем Востоке, уточню, далеко не спокойное. И наконец моряки одного из тральщиков нашли “черный ящик”.

Устройство было отправлено в Москву для расшифровки записей переговоров. Хотя та поисковая операция проходила в мирное время, многие ее участники получили боевые награды. Капитан 1-го ранга Жабко был награжден медалью “За боевые заслуги”.

Еще три года Зигмунд Иванович служил во Владивостоке, потом еще шесть — на Камчатке. Последняя его должность — заместитель командующего флотилии подводных лодок. Нередко он и сам уходил в походы на одной из субмарин.

В 1991 году нашему земляку было присвоено звание контр-адмирал. В 1994-м ушел в запас... Прибыл в Минск и сразу поехал полюбоваться родной речкой Ислочью, в которой он в детстве ловил рыбу штанами и которая снилась ему в дальних походах. Вода в ней родниковая, холодная даже в самую сильную жару. И чистая: пить — не напиться. Как в детстве — из пригоршни... Пить до тех пор, пока от холода, а может, и от волнения не сведет горло. Кто же сможет не волноваться, вернувшись после многих лет такой трудной службы на Родину уже в чине контр-адмирала, оставив столько передряг за плечами?..

Зигмунд Иванович Жабко в тот же год вступил в члены Белорусского союза военных моряков. А в 2003-м был избран его председателем.

— В нашей общественной организации насчитывается сейчас более шестисот человек, — рассказывает контр-адмирал в отставке. — Главная цель союза — патриотическое воспитание молодежи, содействие идеологической работе в воинских частях и подразделениях. Особое внимание уделяем работе с допризывной молодежью. Хотя военными моряками эти парни не станут, но знать славную историю Отечества, в том числе и военно-морскую, наших Вооруженных Сил должны. Да и сами они живо интересуются тем, как воевали и служили их отцы и деды.

Умер Зигмунд Иванович 24 октября 2020 г. Похоронен на кладбище а.г. Ракова, Воложинского района.