Это Березина

C’est la Berezina — «Это Березина!». Да, во французском языке есть такое выражение. Жесткое, обозначающее полный крах, провал, катастрофу. Напоминает оно о конце ноября 1812 года, когда остатки великой армии Наполеона под артиллерийским обстрелом переправлялись через Березину и погибали. Это событие стало для французов тяжелейшей трагедией, память о которой до сих пор остается в поговорке. Думается, что и Германии подошли бы эти крылатые слова. Особенно если учесть бои на той же Березине под Паричами — у деревень Здудичи и Стужки в первые победные для нас дни операции «Багратион». Не случайно в журнале боевых действий немецкого верховного командования осталась запись: «Разгром группы армий «Центр» в Белоруссии означал катастрофу, превзошедшую Сталинградскую»...

На высоком берегу, рядом с санаторием «Серебряные ключи», об этом напоминает скромный обелиск, укрепленный цепью и якорями. На нем можно прочесть: «В память героического подвига моряков Днепровской флотилии в июне 1944 года». Довелось здесь не раз побывать и мне во время встреч с ветеранами, торжественных митингов и праздничных дат. Вот и теперь вспоминаю июльский день 1979 года, когда на улицах Светлогорска впервые увидел моряков–днепровцев Сергея Петровича Хватова, Ивана Михайловича Плехова и Георгия Ильича Захарова. С лентами почетных граждан этого города, в парадных мундирах они выглядели особенно торжественно и празднично. Я уже знал, что создана Днепровская военная флотилия еще в марте 1919 года, что в гражданскую войну боролась с белогвардейцами, противостояла войскам панской Польши... Захотелось о многом расспросить гостей нашего города. Ведь об их участии в операции «Багратион» ходили легенды. А тут — сами творцы этих легенд. Один из них — гвардии старший лейтенант, артиллерист 4–го гвардейского отряда бронекатеров, второй — командир всего этого отряда, третий командовал бронекатером. Рассказывали они, дополняя друг друга. Самым разговорчивым и памятливым оказался Сергей Петрович Хватов. К тому же он передал мне свои дневниковые записи того времени. От него и услышал, что Днепровская флотилия воевала в наших светлогорских местах дважды — в 1941 и 1944 годах. Помню его слова: «Мы сражались здесь за одни и те же селения на Березине: Здудичи, Бельчо, Паричи... Только первый раз отступали, а второй — вынуждали отступать фашистов...» Меня, конечно же, больше интересовало участие моряков–днепровцев в операции «Багратион». Он вспоминал, и легко было представить корабли 1–й бригады, стоявшие вблизи Шатилок и Якимовской Слободы, прижатые бортами к берегам Березины, укрытые в прибрежных кустарниках, под ветвями деревьев. Маскировка нужна была от воздушной и наземной разведки. Все ждали приказа о начале наступления на Бобруйск. Кое–кто даже высказывал беспокойство: дескать, помалкивают командиры... Может, в штабе забыли об их присутствии в прифронтовой полосе?

Многое прояснилось утром 20 июня. На всех кораблях драили палубы, меняли маскировку, проверяли орудия, пулеметы, главные двигатели... Ждали командира бригады капитана 2–го ранга С.М.Лялько. Знали: комбриг любит порядок. И он действительно побывал в этот день на каждом корабле, призвал быть бдительными. Теперь долго ожидать не пришлось. Первой бригаде речных кораблей приказали содействовать войскам 48–й и 65–й армий в наступлении вдоль Березины — на Бобруйск. Но для этого надо было прежде всего сломить сопротивление немцев здесь.

— На позиции в прифронтовой полосе мы вышли 21 июня 1944 года, — вспоминал Сергей Петрович. — Бронекатера 2–го гвардейского дивизиона в районе Стужек и Александровки стали на артиллерийские огневые позиции. Сразу же отрядные корректировочные посты были высажены на берег и развернуты в боевых порядках 96–й и 193–й стрелковых дивизий непосредственно на переднем крае их обороны.

Был среди артиллерийских разведчиков и сам Хватов. Провели разведку целей, уточнили их координаты, пристреляли реперы, а потом — выделенные им цели. Рассказывая, Сергей Петрович не забывал назвать тех, кто был с ним рядом — старших лейтенантов В.М.Загинайло, П.П.Медведева... Говорил о соседях из 2–го гвардейского дивизиона бронекатеров — частях 53–го стрелкового корпуса, которые имитировали начало наступления наших войск на Бобруйском направлении, вели разведку боем. Поддерживали их бронекатера 4–го гвардейского отряда. Командовал артиллеристами именно он, старший лейтенант С.П.Хватов.

— Немцы, поверив, что приречные части 48–й армии действительно перешли в наступление, открыли огонь из орудий всех видов и, конечно же, раскрыли боевые порядки своей артиллерии, позиции минометных батарей, стрелковых подразделений. А это нам и надо было, — рассказывал Сергей Петрович.

Не остался, однако, незамеченным и выход всех кораблей на позиции. Самолет–разведчик «Фокке–Вульф–189» обнаружил бронекатера и вызвал штурмовую авиацию. Правда, донесение воздушного разведчика перехватила радиостанция разведотдела 65–й армии. Оно было быстро расшифровано и передано в штаб 1–й бригады речных кораблей. Бронекатера немедленно перешли на запасные огневые позиции, оставив имитирующую маскировку. Спустя 45 минут огневые позиции были обстреляны немецкой артиллерией и подверглись штурмовому удару восьми самолетов Ме–110. Но били враги по пустому месту.

Артподготовка началась на рассвете 24 июня. Поддержать действия наземных войск фронтовая авиация не смогла — не позволила низкая облачность. Бронекатера 2–го гвардейского дивизиона вели огонь по целям в деревне Здудичи. Были уничтожены 5 артиллерийских и 4 минометные батареи, склад боеприпасов. Затем корабли перешли к артиллерийской поддержке частей 96–й стрелковой дивизии, действовавшей вдоль левого берега Березины, и 193–й, наступавшей по правому берегу на Здудичи.

— Однако не эта поддержка была для нас основной, — вспоминал С.П.Хватов. — Были еще прорывы за линию фронта, стремительные огневые налеты на вражеские переправы, высадка десантов на фланги и в тыл обороны противника, дерзкие обстрелы прямой наводкой его позиций...

К тому времени войска 1–го Белорусского фронта на многих участках прорвали оборону и стремительно продвигались вперед. Но они встретили упорное сопротивление гитлеровцев в Здудичах. Неоднократные попытки 193–й стрелковой дивизии овладеть деревней успеха не приносили. Здесь несколько месяцев немцы совершенствовали оборону, построив много дотов и дзотов, проложив траншеи полного профиля. Они прикрыли их проволочными заграждениями в несколько линий и минными полями... Следовало нанести удар с тыла.

Командир 1–й бригады речных кораблей С.М.Лялько и командир 193–й стрелковой дивизии генерал–майор А.Г.Фроленков решили высадить бронекатерами десант на юго–восточную окраину Здудичей. Эта задача была поставлена перед командиром 3–го гвардейского отряда бронекатеров старшим лейтенантом Б.И.Цейтлиным.

Но немцы словно предвидели это — создали противодесантные препятствия и противокатерные заграждения, состоящие из плотов, обвязанных стальным тросом. Плоты соединялись цепями и протягивались поперек реки. Концы троса и цепей крепились на берегу за мертвый якорь. Дополнительно каждый плот имел свой донный якорь. Поверх воды плоты, или боны, защищались спиралью из колючей проволоки, минами и фугасами со взрывателями натяжного и инерционного действия. Подходы к бонам как на берегу, так и под водой, были заминированы и прикрывались огнем крупнокалиберных пулеметов и автоматических пушек. Одно такое заграждение находилось сразу же за линией фронта — недалеко от юго–восточной окраины Здудичей, а второе — выше по течению у деревни Продвино. Чтобы высадить десант, бронекатерам предстояло преодолеть заграждение.

В своих воспоминаниях Сергей Петрович ссылался на командира бронекатера БК–11 гвардии лейтенанта В.И.Златоустовского, непосредственного участника этих событий. Кроме его катера, в высадке десанта принимали участие БК–12 (командир В.И.Бесштанкин), БК–13 (В.Н.Сальников), БК–14 (А.К.Корочкин). У деревни Александровка приняли 200 десантников. И сразу же у Здудичей довелось преодолевать сильный минометно–артиллерийский да еще и пулеметный огонь противника, форсировать противокатерные заграждения. А ведь предстояло не только высадить десант, но и поддержать его наступление. В этой операции участвовали также 2 тральщика, а в отряде артиллерийской поддержки — 9 бронекатеров. Общее командование осуществлял капитан 3–го ранга А.И.Песков. Для того чтобы принять десант в составе одного пулеметного, одного минометного и двух взводов автоматчиков — всего 100 человек, — морякам понадобилось лишь пять минут. Под прикрытием сумерек вышли к Здудичам. В это время Сергей Петрович Хватов, занимавший наблюдательный пункт на левом берегу, начал обстрел юго–восточной окраины деревни. Там, по данным разведки, почти на самом обрыве немцы установили две автоматические пушки. Они были хорошо пристреляны по рубежу на подходе к противокатерному боновому заграждению. Огонь этих пушек мог быть весьма губительным для бронекатеров и десанта. Об этом знали командир бригады Лялько и командир дивизиона Песков. Поэтому комбриг по радио запросил управляющего огнем гвардии старшего лейтенанта Хватова: «Видишь боковое заграждение поперек реки?» — «Нет, оно притоплено. Догадываюсь только, где проходит». Через некоторое время в радиотелефоне послышался другой вопрос: «А пушки, Хватов, хорошо видны?» От Здудичей до наблюдательного поста едва ли не два километра. На таком расстоянии в бинокль, да еще против света от заходящего солнца и при наземной дымке после недавнего дождя заметить небольшие пушки, хорошо замаскированные, конечно же, было невозможно. И артиллерист ответил: «Пушки, товарищ комбриг, тоже хорошо скрыты. Заметить их можно, когда заговорят...» — «Поздновато будет, а они очень опасны. Понимаешь? Может быть, поработаешь по предположительным их координатам? Дай туда снарядов сто. Как понял?» Хватов без особого энтузиазма ответил: «Все понял отлично. Постараюсь прижать эти два «гнездышка». Только снарядов потребуется больше...» После непродолжительного молчания из трубки послышался уже более спокойный голос капитана 2–го ранга С.М.Лялько: «Добро, действуй. Надеюсь на твое мастерство!»

По предполагаемым целям началась стрельба. Опережая события, можно сказать, что все они при подходе отряда бронекатеров с десантом «не ожили»: огня на рубеже прикрытия не вели. Во время этой стрельбы артиллеристу Хватову и его старшине Д.В.Страйкову пришлось некоторое время «побыть бледными». Они находились на вышке из трех самых высоких, стоявших на бугре, сосен, верхушки которых были скреплены. Здесь и располагалась наблюдательная площадка. Такие сооружения для корректировки огня артиллерии в лесистой местности — обычное дело. Переживания разведчиков начались оттого, что сначала Страйков увидел, как внезапно от соседней сосны отскочила ветка — сама по себе. Потом они увидели, как то справа, то слева отлетают от сосен ветки, словно срезанные невидимой бритвой. Переглянулись — загадка? Хватов улыбнулся как–то скучновато и, растягивая слова, разгадал ее: «Это не чудо, Митя, а снайпер. Не попадет — плохой стрелок, да и соображает плохо. Не учитывает раскачки вершин от ветра». Так это было или нет, но они продолжали управлять стрельбой. Иного выхода не предусматривалось. Только догадка Хватова оказалась правильной. Скоро над лесом поднялся дым и загадочное отлетание веток прекратилось...

А бронекатера с десантом шли против течения. Наиболее простреливаемый участок плеса надо было пройти как можно скорее. Не приходилось надеяться на то, что противник будет застигнут врасплох. Немцы знали, что флотилия на Березине, а моряки своих возможностей не упустят. Солнце приближалось к горизонту. Вскоре оно скрылось за лесом. Светлого времени оставалось все меньше. Справа и слева засверкали мигающие огоньки, хорошо выделявшиеся на фоне сумеречного неба и высокого берега. Вражеские пулеметы застрочили по бронекатерам, а за ними захлопали и минометы. Немцы создавали огневую завесу на подходе к боновому заграждению. Казалось, что здесь горела и Березина. Больших потерь пока не было. Только на БК–14 убит пулеметчик И.Макаров. Он выглянул из люка пулеметной башни и был сражен пулей снайпера. Бронекатера ответили из орудий и пулеметов, чтобы прикрыть действия двух тральщиков, пытавшихся подойти к бонам и взорвать их. Немцы усилили огонь по тральщикам — на них появились убитые и раненые. Тральщики вынуждены были отойти. Прикрыв их отход, бронекатера продолжали движение и подошли к линии фронта. Противник усилил огонь. «Сможем ли прорваться? — эта мысль не оставляла командира отряда бронекатеров Бориса Цейтлина. — От осколков и пуль больших потерь не должно быть — десантники находятся под палубой. А вот если прямое попадание, тогда...» Он приоткрыл дверь рубки, чтобы посмотреть, какие результаты дает стрельба по заграждению из пушки головного бронекатера. Цейтлин решил во что бы то ни стало высадить десантников перед бонами несколько ниже намеченного ранее места. И вдруг — ослепительная вспышка, сильный удар по рубке. Потянуло удушливым запахом сгоревшего тротила. Командир попытался вернуться в рубку, но не смог. Ноги не слушались, слабели. Понял, что падает... Это заметил обернувшийся командир головного бронекатера гвардии лейтенант В.И.Златоустовский. Он подхватил Цейтлина и, втянув в рубку, спросил: «Здорово зацепило?» В ответ услышал: «Принимай командование отрядом, лейтенант!» Ответил: «Есть!» и сразу же объявил об этом, доложил и командиру дивизиона капитану 3–го ранга Пескову. В наушниках шлемофона услышал спокойный голос комдива: «Не волнуйся, продолжай все по плану. Но сначала прикрой высадку дымом! Немедленно!»

Клубящийся густой и белый дым потянулся вверх от кормы БК–14. Завеса укрыла место высадки и бронекатера от наводчиков вражеских минометов, пулеметов. Над рекой опускалась вечерняя синь. С траверса левого борта над расплывчатыми контурами обрывистого берега сверкали уже более редкие вспышки. Со свистом и шорохом пролетали мимо пули и осколки, рикошетируя от брони.

Передний край обороны прошли. Прижав ларингофон, Златоустовский скомандовал: «Приготовиться! Поворот «все вдруг» — влево! Исполнить!» Четыре бронекатера одновременно круто повернули к берегу, с которого опять замерцали огоньки вражеских пулеметов. Заметив вспышки, лейтенант скомандовал: «Комендоры, подавить пулеметы!» Дружно заухали орудия бронекатеров. Натренированные в стрельбе с хода, командиры орудий Базылев, Крюков, Позейко, Зайцев метко ударили по вспышкам. Катера уже у берега. Десантники под прикрытием огня из пулеметов дружно устремились на берег с криками «ура!». Они карабкались изо всех сил, помогая друг другу. Каждый понимал, что надо как можно скорее добраться до гребня обрыва, стремительным рывком ворваться в траншеи немцев и закрепится хотя бы в первой из них. Иначе подтянут гитлеровцы подкрепление и сбросят десант обратно в реку.

Тут же послышались нетерпеливые очереди автоматов, гулкие разрывы гранат... Затем — многоголосое, раскатистое «ура!». Фашисты, оборонявшие подступы к Здудичам, не выдержали дружной атаки десанта и огня бронекатеров, отошедших к противоположному берегу и расстреливавших вражеские огневые точки прямой наводкой. Они поспешно покидали свои траншеи, однако уйти удалось далеко не всем... Командир десантников сообщил по радио: «Захвачены три траншеи, в них заняли оборону. Противник пытается обойти, обстреливает из минометов. Прошу прикрыть артогнем. Срочно нужны патроны, гранаты, подкрепление...» С.М.Лялько приказал отряду бронекатеров следовать за вторым броском десанта. Воспользовавшись тем, что замолчали прибрежные огневые точки, тральщики по ночной реке подошли к бонам и взорвали их глубинными бомбами, сделав большой проход для кораблей. Это было весьма кстати, ибо задолго до рассвета 26 июня, примерно в 2 часа 30 минут, бронекатера высадили еще 100 бойцов, но уже в тыл гитлеровцам, оборонявшимся в Здудичах. А затем и части 193–й стрелковой дивизии, поддержанные артогнем бронекатеров, вышедших к селу, дружно атаковали немцев с фланга, начали штурм Здудичей. Попав под сильный перекрестный огонь и опасаясь окружения, гитлеровцы стали поспешно покидать деревню. Наши заняли ее и преследовали противника, отходившего вдоль берега на Паричи.

Развивая наступление, войска 65–й армии в полдень 26 июня 1944 года обходили Паричи с северо–запада, создавая угрозу окружения паричского гарнизона 36–й дивизии гитлеровцев, выбитой из Здудичей. На заболоченных участках немцы минировали проходы, прикрывали минные поля хорошо замаскированными артиллерийскими и минометными батареями. Из–за этого части 193–й стрелковой дивизии, преследуя противника, вынужденно отходили от реки на 3 — 4 километра. На левом берегу Березины немцы также отступали, оказывая ожесточенное сопротивление частям 96–й дивизии, преследовавшей их. Они стремились любой ценой удержать Паричи и переправу на подступах к Бобруйску. Наступление наших дивизий на значительном удалении от реки привело к тому, что у них в тылу, особенно в прибрежной зоне, оставались действующие огневые точки и даже небольшие гарнизоны противника. В зоне действия 1–й бригады речных кораблей оба берега Березины, по существу, находились в руках неприятеля. Командир бригады капитан 2–го ранга Лялько принял смелое решение: сорвать переправу немцев в Паричах, уничтожить живую силу и боевую технику гитлеровцев, уходивших на левый берег. Это решение военный совет флотилии одобрил. Осуществить его комбриг поручил 2–му гвардейскому дивизиону бронекатеров капитана 3–го ранга Пескова. Решили действовать двумя отрядами: первый должен прорваться в Паричи и уничтожить переправлявшихся через Березину гитлеровцев, разгромить переправу. Второй — поддержать огнем отряды прорыва.

Бронекатерам, которыми командовал гвардии старший лейтенант И.Плехов, нужно было подняться вверх по течению Березины почти на 20 километров, чтобы сорвать переправу вражеских войск в Паричах. При этом следовало ожидать противодействия на многих участках как с правого, так и с левого берега. Предполагалось, что наиболее опасным будет огневой заслон, созданный немцами в Бельчо. Зная, что артиллерии отряда поддержки придется поработать, прикрывая бронекатера прорыва, гвардии капитан 3–го ранга Песков приказал отрядным артиллеристам В.Загинайло и С.Хватову свернуть наблюдательные посты и вместе со своими артразведками прибыть к хутору Воротень. Здесь на удобном изгибе реки рассредоточились бронекатера, прижавшись к высокому заросшему берегу. Вокруг стояла нетронутая тишина. Тихо и на реке, ведущей к Бельчо. Но командир отряда знал, как обманчива и непостоянна тишина лесной реки. Особенно после того, что было под Здудичами. В полдень прибыли артиллеристы 4–го отряда бронекатеров. «Бери артразведчиков, пройди поближе к Бельчо, уточни обстановку, подготовься поддержать прорыв Плехова. Постарайся прижать фрицев огнем бронекатеров 1–го отряда», — сказал комдив А.И.Песков Хватову.

Артиллерийские разведчики вскоре были уже вблизи возвышенности с отметкой 131,5. Наблюдатели, оседлав деревья повыше, рассматривали в бинокли окраины деревни. Все тихо. Противник хорошо замаскирован. Хватов рассчитал ориентиры. Радист передал их гвардии лейтенанту Калиушу — командиру БК–93, орудие которого было основным. Бронекатера отряда поддержки ждали команды. А корабли 4–го гвардейского отряда, закончив подготовку к прорыву в Паричи, стояли с закрытыми иллюминаторами. В 15 часов на полуглиссере прибыл капитан–лейтенант Семенов и передал приказ командира дивизиона: «Плехов, любой ценой прорвитесь в Паричи, преградите путь отходящему противнику, нарушьте его переправу!» Это были слова, призывавшие к бою. Сразу же взревели двигатели бронекатеров. И хотя шли, как говорится, в «дьявольскую пасть», никто не дрогнул. Так повелось со Сталинграда, где дивизион завоевал почетное наименование — «гвардейский». Головным был бронекатер № 42 под командованием старшего лейтенанта М.Жиленко, вторым — БК–44 лейтенанта Г.Захарова, третьим — БК–43 лейтенанта А.Евгеньева, концевым — БК–41 лейтенанта А.Николаева. Командир отряда И.Плехов находился на 44–м. Чтобы отвлечь внимание немцев, по Бельчо открыли огонь бронекатера отряда артиллерийской поддержки. Фашисты не могли понять, откуда летят снаряды, ведь хорошо замаскированные бронекатера находились у противоположного берега в 3 километрах от них. Не менее мудрено было догадаться и о том, что управляют стрельбой артразведчики, находящиеся прямо перед деревней.

Гитлеровцы первыми открыли огонь из пушек и минометов. Буквально через мгновение бронекатера ответили из всех орудий и пулеметов. И продолжали сближаться с селом. До него — 800, 600, 400 метров! Фарватер уклоняется к правому берегу, словно нарочно подводит к противнику. Не прошло и минуты, а уже — ожесточенная дуэль. У немцев — важное преимущество: их орудия, даже танки, укрыты деревьями, кустарниками. Бьют они прицельно. Гвардейцам же вести ответный огонь трудно — только по вспышкам. Корабли на реке — как на ладони. Однако командиры орудий Илья Лагутин, Александр Стрелков, Константин Шленкин, Иван Чичков уничтожают одну за другой вражеские огневые точки, попадая в них с первого выстрела. Командир головного БК–42, заметив под навесом сарая танк, вскрикнул: «Ого, то ли «тигр», то ли «пантера»! Везет нам...» На что заряжающий Ковалев шутливо ответил: «Все равно скотина! Бей, Саша, дуплетом!» Башня танка вращалась в направлении бронекатера, но танкистам не удалось навести пушку: старшина Стрелков послал в ее борт один за другим два зажигательных снаряда. Танк дважды вздрогнул — и из него вырвалось пламя.

Потом, после боя, будет подсчитано, что здесь — у Бельчо — по 4 бронекатерам, имевшим 4 пушки и 10 пулеметов, стреляло не менее 20 вражеских орудий, танков, самоходок, не считая пулеметов, занимавших на возвышенности к тому же более выгодную для боя позицию.

...Снаряд угодил в пулеметную башню БК–42. Убит пулеметчик В.Цуркан, осколками снаряда и брони заклинило механизм горизонтальной наводки, тяжело ранило командира орудия А.Стрелкова, но он не покидает своего поста. Вместе с краснофлотцами М.Ковалевым и П.Аникеевым устраняет повреждения в системе наводки башни и снова открывает огонь. В пулеметном отсеке возникает пожар. Там боеприпасы. В отсек быстро переходят Аникеев и юнга Алексеев. Рискуя жизнью, они выбрасывают охваченные огнем ящики с боеприпасами за борт. Разрывается снаряд в машинном отсеке. Тяжело ранены старшина В.Анисимов и старшина 2–й статьи М.Ларин. Поврежден главный двигатель. Моторист М.Сараев устраняет неполадки. Умело маневрируя, старший лейтенант М.Жиленко выводит БК–42 из–под обстрела и под прикрытием других бронекатеров устремляется вверх по реке к переправе в Паричи. Снаряды и мины попадают в бронекатера. Особенно доставалось 44–му и 41–му, принявшим огонь на себя. Командир орудия Иван Чичков метким выстрелом подбил танк, появившийся из–за укрытия, разрушил три дзота. Вдруг 44–й вздрагивает — разорвался снаряд под рубкой. Тяжело ранен радист П.Миронов. Еще один снаряд разрывается в артбашне. Погибли Иван Чичков, Иван Соколов, Иван Сусь и смертельно ранен Петр Кузнецов. Умолкла «башня трех Иванов» — так уважительно называли ее гвардейцы отряда. В отсеке возник пожар. Туда бросился Василий Коломиец. Он перевязывает П.Кузнецова, вносит его в кубрик. Оттуда быстро возвращается в артиллерийский отсек и гасит огонь. Затем бежит к своему пулемету и по пути ловит приказание командира: «Зажечь дымашки и столкнуть в воду!» Юркий Коломиец все успевает. Именно за этот бой его потом наградят орденом боевого Красного Знамени.

Еще один снаряд попадает в машинное отделение 44–го. Заглох двигатель, из перебитого бензопровода хлынул бензин. Машинная команда — С.Стрельцов и Д.Страйков — тяжело ранены. Поврежденный бронекатер немцы в покое не оставляли. Тяжелые мины и снаряды поднимают фонтаны воды вокруг него. Корабль снова вздрагивает — разорвался снаряд под рубкой, в топливном отсеке. Толчка взрывной волны не выдержали задрайки. Лейтенанта Захарова швырнуло к переборке. От удара он на какое–то время лишился сознания. Очнувшись, заметил, что подходит бронекатер лейтенанта А.Евгеньева. Это он, не раздумывая, повел свой корабль на выручку. В момент швартовки в 44–й попадает тяжелая мина. Пламя перекинулось и на БК Евгеньева. Прогремел взрыв паров бензина в моторном отсеке. Взрывной волной сорвало крышку с люка. Заглох главный двигатель. Мотористы Н.Кривонос и А.Тепляков обгорели, но терпят боль и гасят огонь. Теперь пытаются завести двигатель. А немцы усиливают обстрел. «Поставить дым!» — приказывает Плехов. Клубы густого дыма окутали бронекатера — и немцы перестали их обстреливать. Видимо, решили, что сгорели, так стоит ли расходовать боеприпасы. А в моторном отсеке тем временем шла лихорадочная работа. Главный двигатель все же запустили. Под завесой дыма лейтенант Евгеньев отводит БК–44 в безопасное укрытие, а сам вместе с перешедшим к ним командиром отряда И.Плеховым решает идти к Паричам на помощь бронекатеру, прорвавшемуся к переправе. И здесь не обошлось без вездесущего Коломийца. Он успел получить разрешение командира отряда и следом за ним перескакивает на отходящий БК–43, чтобы заменить раненого пулеметчика.

А Захаров обошел бронекатер, осмотрел его и скомандовал: «Все наверх! Снять пулеметы, замаскироваться, подготовиться к круговой обороне!» Чувствуя тупую боль, он попросил боцмана помассировать ему лопатки и шею. Едва руки А.Беляева коснулись кожаной куртки, как воскликнул: «Да в ней и в шлемофоне — дроби, словно в зайце после хорошего дуплета!.. Таким заслуженным вещицам — в музее место, а с инвентарного имущества списать придется...» Кстати, кто бывал в военно–морском музее, возможно, видел там экспонат с надписью: «Шлемофон командира БК–44 гвардии лейтенанта Г.И.Захарова».

Сражались не менее геройски и экипажи других бронекатеров. 41–му пришлось принять на себя огонь всех уцелевших в Бельчо немецких минометов и пушек. Лейтенант Николаев, умело маневрируя, насколько позволял фарватер, стремился не давать гитлеровцам бить прицельно. А опытнейший командир орудия Илья Лагутин снайперски уничтожал огневые точки. И все же попавший в машинное отделение снаряд вывел из строя главный двигатель. Осколками тяжело ранило мичмана В.Дуду. В отсеке возник пожар. Почти теряя сознание, мичман нашарил на переборке огнетушитель, но не удержал его. Вскоре на левом берегу перед Бельчо появились части 96–й дивизии. Они стремительной атакой выбили из села остатки гарнизона гитлеровцев. В это же время 42–й, вышедший к Паричам, решительно сближался с мостом, по которому сплошным потоком шли немецкие солдаты, прогибая настил, катили танки, ползли тягачи с орудиями... Командир БК–42 спросил командира орудия Стрелкова: «Видишь, что на переправе творится? Не копайся, пушкарь, а лупи все подряд. Пробка нужна, да посолиднее...» Первым запылал бензовоз. От второго снаряда остановился, задымившись, танк. От третьего неуклюже вздыбился тягач... Немцы не ожидали нападения на переправу с тыла. Они опешили от внезапного огня.

Возникло несколько пробок, движение на переправе замедлилось. Бронекатер продолжал губительный огонь, но снаряды и патроны были уже на исходе. Однако на помощь подходил 14–й под командованием А.Корочкина. Залпом «катюши» накрыл он скопление гитлеровских солдат и техники у самой переправы на левом берегу. Немцы заметались и в панике падали в реку, бросая оружие. Залп «катюши» привлек внимание немецкого самоходного орудия. Оно выстрелило. Снаряд попал в рубку 14–го. Заскрежетала броня, упал смертельно раненный рулевой. Задело и командира бронекатера Анатолия Корочкина. Чувствуя, что теряет силы, Корочкин попросил по переговорной трубе помощи. Но когда на тревожный зов явился старшина Зайцев, еле слышно прохрипел: «Продолжайте стрелять... Я поведу катер...» Но тут же потерял сознание на руках у старшины.

Наши войска к этому времени сомкнули окружение Паричей. Бронекатера 1–го и 3–го отрядов, вышедшие на помощь отряду Плехова, взяли на буксир поврежденные в бою корабли и привели их к хутору Воротень. С почестями похоронили моряки 2–го гвардейского дивизиона павших в бою старшин и матросов И.Чичкова, И.Суся, И.Соколова, М.Пустовойтова, В.Цуркана, В.Жиркина, П.Миронова у хутора Воротень на высоком берегу Березины. Залп за залпом за прибрежным лесом ударили пушки бронекатеров. Это был прощальный воинский салют.

...Знаю, что еще в 1987 году не стало И.М.Плехова. Спустя 10 лет — и С.П.Хватова. А записанное и рассказанное остается взывающим к нашей благодарной памяти. Вот почему на монументе, который будет открыт в Светлогорском районе в честь 70–летия операции «Багратион», мы увидим и силуэтно обозначенных моряков Днепровской военной флотилии.

Фронтовые фото из архива Н.Веринчука и С.Хватова.

Изяслав КОТЛЯРОВ