«Атомный матрос» Федор Кутько

Портал Беларусь СегодняОпубликовано: 23.04.2011

Последствия Чернобыля могли быть еще более трагичными, если б не самоотверженный труд многих тысяч военных и гражданских ликвидаторов

…Cтоя у штурвала на ходовом мостике небольшого речного рудовоза, рулевой-моторист Федор Кутько пристально всматривался в изгибы фарватера. Здесь, возле небольшого украинского городка Чернобыль, где полноводная Припять разливается в широкое Киевское водохранилище, навигационная обстановка особенно сложная.

Много раз был пройден этот маршрут. По берегам, у жилья, уже буйно цвели яблоневые сады. Вглядевшись в горизонт, рулевой понял, что мерцавшие на северо-западе багряные сполохи, — это не отсветы заходящего солнца. Через какое-то время они слились в огромное, на полнеба, малиновое зарево. Речной трудяга, натужно пыхтя своими уже порядком изношенными движками, и ничего не подозревавшим экипажем приближался к месту события, ставшего одной из самых мрачных страниц в истории человечества. В час двадцать шесть минут 26 апреля 1986 года вышел из строя и взорвался реактор 4-го энергоблока Чернобыльской атомной электростанции.

Еще один поворот фарватера и собравшийся на палубе экипаж рудовоза увидел жуткую картину. В сгущавшейся тьме городок Припять был весь залит электрическим светом, а тянувшаяся к нему вдоль реки дорога сплошь уставлена автобусами.

Выйдя из оцепенения, Федор передал штурвал капитану и бросился вниз, в машинное отделение. За­драил люки, закрыл двери, иллюминаторы, баки с питьевой водой. Наскоро сделал ватно-марлевую повязку для дыхания и показал другим членам экипажа, как она делается и носится. Те только отмахнулись:

— Не паникуй, Федя!

Утром рудовоз подошел к Мозырю, но в порт его не пустили, поставили на якорь возле города. Экипаж сняли, отвезли на обследование в районную больницу, проверили, после чего успокоили и отпустили на судно. Вечером, уже в порту, провели дезактивацию. На рассвете 1 мая судно вновь ошвартовалось на причале Пхова. Выход был назначен через сутки, и Федор отпросился у капитана, чтобы съездить в Калинковичи к семье. Дома никого не застал, соседка сказала, что жена с детьми ушла на первомайскую демонстрацию.

Уже четыре дня радиостанции и телецентры всего мира обсуждали ошеломляющую новость о взрыве на Чернобыльской АЭС, но руководство СССР не сочло нужным довести правдивую информацию до населения своей страны.

Рулевой-моторист тоже отправился на демонстрацию, но своих так и не нашел. Уже ползли по городу неясные слухи о том, что авария на АЭС гораздо больших размеров, чем об этом заявлено, что идет эвакуация населения из Чернобыля, но, глядя на украшенный город, слушая бравурные марши, люди гнали от себя тревожные мысли.

Но тяжелое ощущение не покидало душу, чутье «атомного матроса» Кутько безошибочно подсказывало, что на их землю пришла большая беда…

После окончания средней школы у паренька, выросшего на Припяти, каких-либо колебаний, где учиться дальше, не было — только в мореходке! В Череповецком училище речного флота выучился на рулевого-моториста. Дальше — служба на одном из островов Арктики, на архипелаге Новая Земля, секретном атомном полигоне.

После того как СССР объявил мораторий на проведение наземных, воздушных и подводных испытаний ядерного оружия, взрывы проводились лишь под землей.

В 1969 году на Новой Земле было проведено два таких испытания. По разработанной учеными методике они всегда проходили в момент сильного циклона, мощные вихри которого, в случае выбросов радиоактивного газа из-под земли на поверхность, отнесли бы их в Карское море и рассеяли на бескрайних просторах Севера. Здесь, на исходе короткого новоземельского лета и произошло крещение рядового Ф.Н. Кутько в полноправные «атомные матросы». Его подразделение было переброшено вертолетом из поселка Белушья Губа к месту испытаний и находилось на оборудованном посту недалеко от командного пункта. Отсюда виднелась только верхняя часть горы Черная, где был заложен ядерный заряд.

В полной тишине из радиотранслятора доносился громкий отсчет остающихся до взрыва секунд: «...Три, два, одна, ноль!» Ядерный взрыв произвел на Федора незабываемое впечатление. Громадная гора как бы сделала глубокий вздох и присела, а потом земля у всех под ногами плавно закачалась. Спустя некоторое время донесся глухой, как стон земли, гул. В тот раз случилась нештатная ситуация, произошел значительный выброс. На высоту в несколько километров вознесся столб радиоактивного пара. Командный пункт, где до того толпилось сотни две командированных, вмиг опустел…

«Атомные матросы» по команде приступили к съемке параметров и фиксированию данных. Темные гранитные глыбы, сброшенные к подножью горы рукотворным землятресением, создавали ощущение застывшей и затаенной опасности. Иногда замечалось нежно-голубое свечение струящегося из каменных расщелин газа. Это был знак смерти — так светились проникающие через воздух частицы продуктов ядерного взрыва. Стрелка дозиметра плясала и зашкаливала. По команде все быстро покидали опасную зону, а после выполнения поставленных задач вернулись на вертолете в Белушью Губу.

В июне 1969 года командование назначило работящего и добросовестного белоруса командиром отделения, присвоило звание сержанта. Ему довелось принимать непосредственное участие в проведении четырех испытаний ядерного оружия. И вот служба закончилась, пришло время сдавать боевой пост молодой смене. За два года в дисциплинарной карточке Федора накопилось немало благодарственных записей.

После возвращения домой создал семью. Когда появились дети — сыновья Александр, Сергей и дочь Наталья, стало тесновато в комнатушке деревянного барака. И Федор Николаевич перешел работать речником в Гомельское пароходство, порт Пхов, где была перспектива получения квартиры. Ходил рулевым-электриком на рудовозе до того памятного апрельского дня.

…3 мая 1986 года рудовоз вновь прошел мимо ЧАЭС и разгрузился немного ниже по течению. С судна было хорошо видно, как над аварийным энергоблоком ходили по кругу, друг за другом, вертолеты, сбрасывавшие в огнедышащее жерло реактора свинцовые «чушки», мешки с песком, глиной и доломитом. Гомельское пароходство создало специальную группу, в которую вошли рудовоз и еще пять грузовых судов, обеспечивавших бесперебойную доставку отсева и щебня в район ликвидации аварии. В значительной степени из него был построен объект «Укрытие», который часто называют «саркофаг». Щебнем из Микашевичей было покрыто до миллиона квадратных метров зараженной территории в непосредственной близости от АЭС.

Так, без отпуска и выходных, совершив несколько десятков рейсов к ЧАЭС, проработали они до глубокой осени, конца навигации. А потом порт в Пхове закрыли, работы не стало и рулевой-моторист переквалифицировался в слесаря калинковичского «Горгаза». Там он проработал в составе аварийной бригады до выхода на пенсию в 2009 году.

Один за одним уходили из жизни речники с рудовоза «РС-017» (на котором работал и Федор), совсем еще не старые люди. Из всего экипажа в живых остался только Ф.Н. Кутько.

Да, прав был Вольтер, сказавший: «Чтобы получить орден, не обязательно совершать подвиги, достаточно вовремя сказать комплимент любовнице короля». Статус «чернобыльца» ухитрялись получить даже «труженики политпросвета», приезжавшие в зону (со своими бутербродами) лишь на несколько часов, чтобы прочитать тут лекцию на тему «перестройки и ускорения». Федор Николаевич, участник первой чернобыльской навигации, ходил за этим удостоверением по чиновничьим лабиринтам целых девять лет.

Даже в зрелом возрасте он не растерял оптимизма, не разочаровался в людях. И дети выросли достойными людьми: сыновья, как и отец, пошли по рабочей части, а дочка работает в детском саду, в котором до самой пенсии трудилась мать.

Кто-то из ученых сказал, что Чернобыль — последнее предупреждение человечеству. Последствия этой техногенной аварии могли бы быть еще более трагичными и разрушительными, если бы не самоотверженный и еще не до конца оцененный труд многих тысяч военных и гражданских ликвидаторов, одним из которых был наш земляк — «атомный матрос» Федор Николаевич Кутько.

На снимке: Федор Николаевич КУТЬКО в 1970 году.